Пришедшая в гости на хутор Глашка старалась быть веселой. Она рассказывала деревенские новости, кто жену побил в очередной раз, у того корова принесла двойню, вот теперь мучение людям. Сразу два телка приучать поить, да и молока за ними вряд ли семья увидит. Она была поражена видом своей подруги. «Лицо у нее словно на иконе» — подумала Глашка, увидев после недолгой разлуки Дашу. Тоска в глазах, сама серьезная, печальная. Но стала оттого еще краше, — решила подруга. Она в душе попеняла Егору: вот дурак, от такой красоты отказался. Она, Глашка, сама девка, а глаз не может оторвать от подруги. Немного даже завидует той, а вот ее красотой обидели. Вроде тоже не страшная, но Дашка всю округу затмит. Разве в городе может кто красивее? Но по этому поводу у Глашки были большие сомнения. Они сидели в боковушке, и Глашка пыталась понять, что же творится в душе подруги? Уж очень она спокойная.
— Ты плюнь на него, — убедительно говорила она, — c такой красотой за городского выскочить можно. Вот по весне на ярмарку в станицу c отцом поедешь. Там городских полно. Эх, мне бы твою красоту, — мечтала она, — уж я бы ему показала, чего стою. Да я бы на него и не посмотрела, — решила она.
— Не все так просто, — грустно вскинула Даша голову.
— Ты его до сих пор не забыла? — удивилась Глашка, — вот ты дура, я таких не видывала еще. Плюнь на него. Пускай тешится мельней, да деньгами большими. Надо же Ирод, за богатством погнался. Не боится в вечные муки попасть? — пророчествовала она.
* * *
В это время в богатом доме мельника, не откладывая, готовились к свадьбе. Уже договорились с попом о венчании. Теперь надо было ехать в город за нарядами. Да не просто в ближний Балашов, а в уезд, в Царицын собирался Евсей Григорьевич. Собирался он основательно. Вытащил кубышку с золотишком, да с припасенными ассигнациями. Он аккуратно отсчитывал стопку красненьких, прикидывая не взять ли еще и золотых? А вдруг мало будет? Ведь свадьбу надо делать такую, чтобы о ней говорили на годы вперед. Чтоб столы ломились. Чай дочь одна… В гости придется позвать всех знакомых богатеев, c кем делами ворочает. Без того никак нельзя, люди все нужные. А Евсей Григорьевич не только мукой занимается. По весне сена скупает у голытьбы, да в город, все в город. Там тоже сенцо да соломка нужны. Ну и кроме того были у мельника дела; скотинкой торговал в те же города. А как же, в городе тоже едят. Вот и наберется немало нужных людей, которых пригласить надо. Он собирался и дочь везти в город, пусть себе да жениху наряды выбирает. Она в этом толк знает. Он отложил в кошель еще несколько золотых. «Так-то надежнее будет» — решил он. Парашка крутилась у зеркала. Работник должен довести их до станции, а там уж по «железке». До станции не близко, верст, этак, пятьдесят. Но рысаки быстро домчат. Правда, поезда придется дожидаться в обшарпанном вокзале, построенном, еще когда строили станцию в 1860 году. Паранька не любила сидеть на жестких деревянных сиденьях, в ожидании поезда. Мужики курят, бабы одеты кое-как, потом воняет… То ли дело она. Уж в город она и одевается по-городскому, не чета деревенским. Она не боялась, что Егор останется без ее пристального присмотра. На посиделки он не ходит. Дашка тоже в деревне редко бывает. Бояться нечего. А костюм она ему выберет самый лучший, и рубашку голубую, чтобы глаза оттеняла. Распрощавшись с Агафьей, которая никогда не ездила с мужем, они сели в запряженные дрожки и горячий рысак нетерпеливо роющий копытом землю, взмахнув гривой, легко подхватил нетяжелые дрожки.