– Да, знаешь? Почему тогда, черт возьми, он охлаждает? Сделай мне холодильник?
– Ну, это физика, там фреон... переходит из жидкого состояния в газообразное...
– Вот тебе ведро фреона и мешок железной руды, сделай мне холодильник!
Так же и этот мужик из консерватории, он знает, что панк-рок – это какая-то дерьмовая антимузыка для дегенератов. Ему кажется, что этих знаний достаточно, чтобы делать выводы.
Лелик пытается примирить их:
– Ну, это же все музыка. Так или иначе, все делается из нот и аккордов. Мы можем взять вот то, что девочки сейчас играли на скрипках, и сделать подкладочку: барабаны, гитары с тяжелыми риффами, и получится рок. Или, там, в слабую долю гитарки – и будет регги.
– Вот это-то и грустно, – отвечает консерваторский работник, – ваше поколение так воспитано, что вам нужно, чтобы были обязательно подкладочки, понимаете. А подкладочка-то не нужна!
– Да я и не говорю, что нужна, я говорю, что можно! И то, и то – музыка, зачем ее разделять? Может быть хорошая, может быть плохая, разная... – отвечает Лелик, но мужик уже не слышит его, он говорит:
– Я считаю, мы должны в первую очередь прививать вкус молодежи! – На самом деле он имеет в виду: «Я считаю, мы должны в первую очередь прививать мой вкус молодежи, ведь только я знаю, как хорошо и правильно».
Может, он и не такой уж и плохой, этот консерваторский мужик, детей там любит или животных, но мне не хочется прощать ему такую надменную ограниченность. Он может написать диссертацию на тему «Проблема гармонии в поздних сочинениях Карло Джезуальдо», но не врубается, что музыкой можно наслаждаться сидя с бабочкой под подбородком в четвертом ряду концертного зала, а можно и летя в толпу со сцены клуба. Мы, дебилы, тоже имеем право наслаждаться своей дебильной музыкой. Это разная музыка, но и то, и то имеет своих поклонников (кстати, не так уж и редко это бывают одни и те же люди), и то, и то по-своему хорошо. Ведь на самом деле нет никаких правил, какой должна быть музыка. Его уверенность – это его ограниченность. Вот так, хотите – смейтесь, хотите – нет, но сегодня в студии свободомыслящие ПТУшники и ограниченные доценты. Моя подруга Ляо, гитаристка безумной нойз-группы Naked Women On The Web, психиатр по профессии, говорит, что самые запущенные пациенты, которые к ним попадают, – это люди с повышенным авторитетом: школьные учителя, директора крупных предприятий, министры, чиновники и политики. Эти люди могут всерьез и давно поссориться со своей крышей, а окружающие все никак не позволят себе усомниться в их адекватности. Ну, как же, такой большой человек! Однажды к ним привезли учительницу по химии, которая на протяжении нескольких лет ставила ученикам оценки, вслух советуясь с портретом Менделеева. Дети же не знали, может на химии всегда так ставят оценки. Да и кто им поверит, что училка рехнулась? Кто мог предположить, что подвох был так близко, в таком уважаемом месте?