Ленька с австралийцем порядком накурились и теперь замерли и внимательно слушают. Когда речь зашла про гидропонику и лампы, они одобрительно закивали, давая понять, что в курсе этой темы. Точнее, австралиец-то просто из уважения, вслед за Ленькой, он, естественно, ни черта не понимает по-русски. Серега замолкает, и повисает небольшая пауза.
Ленька оглядывается по сторонам, видно, что тишина для него мучительна, ему надо, чтобы люди разговаривали, и он спрашивает, кажется, только чтобы спросить:
– Слушай, Карандаш, ну у тебя какая-то странная коммуна получается: во-первых, у тебя только один коммунар, а во-вторых, это больше похоже на обычный платный хостел с постояльцами, не? А как же мировая революция, хиппи, лсд, вот это все?
– Так и есть, – отвечает Серега, – но все же не совсем так. Двери открыты – приезжай, работай, живи, сколько хочешь. Коммуна есть, коммунаров нет. Летом сюда часто приезжают на пару недель, иногда кто-то на пару месяцев, но никто не остается, тут ни клубов, ни супермаркетов – диджей белочка в лесу и эмси бобер в реке. Тут лопата, топор, пила, дела по хозяйству. Зато тут почти все в твоих руках, сам построил – сам живи, сам вырастил – сам съел. Это другая веселуха, не всем подходит, не все видят в этом смысл. Вот вы, музыканты, видите смысл в самовыражении, в вашем творчестве (при слове «творчество» Ленька начинает сдавленно пыхтеть и хихикать, как будто он ребенок, при котором взрослые впервые сказали слово «жопа» и он одновременно и смущается, и веселится). А я оживил этот дом и землю, заново создал это место, и людям, которые оказываются здесь, от этого хорошо, и пока это важно для меня. А насчет хостела – так и есть, я держу хостел в глухой дыре, он помогает и мне, и туристам, и тем редким коммунарам, которые здесь бывают. Всем от этого польза. Видишь, дом стоит, свет горит. Я живу так, как хочу, никому не должен и ни от кого не завишу, сам себе хозяин. Я свободен, о чем мечтал, того, получается, и добился. Никаким капитализмом тут и не пахнет: это не бизнес, это – жизнь.
И тут австралиец начал блевать, причем с таким трубным звуком, как будто он раненый слон, и он уже никогда не дойдет до водопоя. А все потому, что пока Серега вещал, Ленька скрутил еще один огромнейший джоинт и, не обращая внимания на протесты, заставил австралийца его с ним разделить, хотя тому и так уже было неплохо. Все помолчали, посмотрели как блюет австралиец. Блевал он довольно мощно. Потом Ленька сказал:
– Похоже, ты своей речью поразил его в самое сердце! Я даже думаю, может, он теперь бросит все и останется тут вторым коммунаром, будете вместе картоху сажать... если он выживет сегодня.