была столь пугающей?
Вздохнув, я перевернулась в кровати, снова, и взбила подушку. Моя подушка
серьезно действовала мне на нервы. Она не читала мои мысли и не поддерживала мне шею
как надо. Я думала избавиться от своей подушки, но потом решила дать ей второй шанс. В
очередной раз повернувшись, теперь на правую сторону, я зажмурила глаза, желая себе
заснуть.
Я не могла.
Мое тело было чувствительным, это да. Но не поэтому я не могла уснуть. Я
чувствовала беспокойство, раздражение, я чувствовала недовольство, я чувствовала...
Я чувствовала.
47
Накал Страстей
Пенни Рейд
Внезапно сев на кровати, я бросила подушку через всю комнату. Я чувствовала, что
она недостаточно поддерживает мне шею, а я ненавидела это. Со всей страстью я ненавидела
эту подушку.
Мы никогда, никогда, никогда не были бы вместе.
Отбросив в строну одеяло, я выскочила из этого гигантского люкса. Его размеры
подавляли, мне требовалось гораздо меньше. Мне была нужна безопасность. Некоторое
время я бродила по дому, сначала намереваясь наведаться в гости на кухню, потому что
печенье. Но в последнюю минуту я повернула на право, а не налево, и поднялась вверх по
лестнице, а не вниз, и оказалась в комнате с гитарами и роялем.
Я медлила возле двери, уставившись на рояль. Это был Стэйнвей5, и он был
великолепен — черный и гладкий, и изогнутый. Из-за лунного света, проникающего в окна,
он выглядел призрачно и таинственно. Мне хотелось прикоснуться к нему. По какой -то
причине, в тот момент мне казалось это недопустимым.
В этом не было смысла.
"Глупая, это же просто рояль", подумала я. Но отбросила эти мысли, потому что они
были слишком рациональными. Вместо этого, я приняла ощущение волнения. Этот поступок
— придти сюда среди ночи, чтобы прикоснуться и сыграть на рояле, взволновал меня,
поскольку это чувствовалось запретным. Пусть это было бы опасным, хотя на самом деле это
было не так, потому что из-за этого мое сердце билось сильнее, дыхание ускорялось.
Закрыв за собой дверь, я на цыпочках подошла к инструменту. Сев на скамейку, я
вздрогнула, когда она скрипнула под моим весом. Положив пальцы на клавиши из слоновой
кости, я закрыла глаза. Необъяснимо, иррационально, они чувствовались теплыми на ощупь,
мягкими и гладкими.
Потом я начала играть.
Для начала я сыграла несколько композиций по памяти: Шопен, Бетховен, Штраус
— после чего, сымпровизировав, сыграла джазовую версию "Пианиста" Билли Джоэля.