Эта история кончилась очень плохо - то ли некромаг что-то недосмотрел, и где-то ошибся при создании морой, то ли рожденные моройи просто продолжили трансформацию своих способностей и тел.... Но морой стали проклятием Ойкумены, превратившись в чудовищ и начав убивать людей ради развлечения и ради крови. Морой в конце концов смогли уничтожить, ценой многих тысячей жизней, среди которых были и маги. Сражался против своих созданий и Хельмин, лучше всех знавший их уязвимые места. И только поэтому ему сохранили жизнь -- по крайней мере до окончания войны. Что стало с ним потом, не знаю. Кто-то говорит, что его убили, кто-то считает, что он покончил собой -- в любом случае, он унёс тайну создания морой с собой, вот только детишек до сих пор пугают тем, что за ними придёт страшный чёрный маг Хельмин и скормит их моройам...
Но таких случаев не так уж и много. Может великий Эфру , а может и сам мир, сопротивляясь разрушающей его магии, ставит нахала на место, показывая, что и у магии есть свои ограничения. К примеру, насильно лишить человека воли, превратив его в раба, невозможно, и подобные попытки всегда заканчивались неудачей. Правда, гармские некромаги нашли обход и этому -- их слуги сами с радостью расстаются со своей волей и душей, воспитанные с детства в покорности и не знающие другой жизни. Но всё это -- добровольно.
Многие пытались, но так и не смогли создать перевертыша -- человека, умеющего превращаться по своей воле или по чужой воле в другое существо, а затем возвращаться в первоначальный облик. Не возможно -- и всё, подобные существа просто-напросто нежизнеспособны. А ведь каким подарком был бы этот талант для всех армий и разведок мира: шпионы, способный превращаться в мышей, и проникать в в самые тайные укрытия; войны, превращающиеся в волков и медведей; маги, превращающиеся в птиц, и покрывающие сотни лиг за несколько дней. Но всё это несбыточная мечта.
Поэтому к исследованиям Орани я относилась с недоверием и лёгкой опаской. Вряд ли конечно он смог придумать что-то действительно опасное, тем более если его эксперименты касались живых существ, но что я знала о сигилах и их возможностях?
В комнате, куда он меня провёл, было тепло, сухо, и совсем не мрачно. Страхи мои почти окончательно увяли, когда я увидела, на ком же ставит свои эксперименты маг -- я конечно, понимала, что всего он мне показывать не будет, но моё воображение всё равно настойчиво подсовывало мне картинки заморенных детей и искалеченных рабов с ужасающими язвами и наростами на теле. Реальность оказалась чуть скромнее - в качестве подопытных маг использовал обычных животных. Я подошла к стоящей ближе всего клетке и постучала по клетке кончиком пальца -- возившаяся в опилках серая крыса бросила все свои дела, и с настороженностью кинула на меня взгляд черных бусинок глаз. Обычная такая крыса, таких на улице с десяток бегает, разве что не столь отожравшихся. В соседних клетках, располагавшихся друг от друга достаточно далеко, обреталась и другая фауна: вислоухий, чем-то опечаленный кролик; парочка жирных морских свинок; несколько диковинных для наших земель обезьян, сейчас с любопытством за нами наблюдавших. В дальней, самом тёмной части комнаты стояла большая клетка, почти полностью скрытая ширмой, но едва слышный шорох говорил о том, что и она не пустует. Я не стала скрывать своё любопытство, и заглянула за ширму -- в клетке, забившись в самый дальний угол и угрожающе оскалив зубы, сидел волк. Совсем молодой, по человеческим меркам совсем подросток, он старался всеми силами своей животной души не показывать свой страх, и лишь прижатые к черепу уши и нервно бьющийся хвост выдавали его ужас.