– Он в ящичке из красного дерева. Сил нет, как трогательно.
Райан вздохнул. Он не особенно воодушевился при известии, что я отправляюсь в Нью-Йорк за прахом покойного фотографа, тем более охотившегося за ним последние три года, но я была единственной, кто хотя бы заявил о знакомстве с человеком, которому я считала себя обязанной. Но со мной на эти два дня полетела и Мэри, что несколько успокоило Райана.
– И что же ты будешь с ним делать?
– Я подумываю поставить Джимми Попа на верхнюю полку, между Джимом Бимом и Джонни Уокером.
Райан рассмеялся:
– Лучше места для него не придумаешь!
Я привалилась к стойке:
– Наверное. Я решила, что он будет присматривать за заведением. Еще у меня три его камеры, все «Никон». Коронер отдал мне все, что было при нем. Есть даже три копии свидетельства о смерти. Райан, почему он назначил меня душеприказчицей? Это бессмысленно. Мы были едва знакомы.
– Не знаю. Может, ему больше некому было довериться?
Я провела пальцем по оловянному кресту на крышке, ощущая, как в груди зарождается тяжесть сродни той, что возникает при потере близкого существа. Мне вспомнился крест, который мне дали, перед тем как закрыть отцовский гроб. Я перевела дух.
– Возможно. Но почему я?
– Он знал, что ты толковая. Не удивлюсь, если всплывет и маленькое состояние.
Я застонала.
«О нет, только не еще одно наследство!»
– Он, может быть, решил, что ты найдешь достойное применение его деньгам, Тар. У него не было ни детей, ни родственников – кому их оставить? – (Я услышала, как Райана кто-то позвал.) – Солнышко, мне пора. Позвоню потом.
Мэри приволокла нашу маленькую стремянку.
– Хочешь устроить Джимми Попа наверху? Давай переставим текилу – сразу место освободится.
В ту самую секунду, когда она передала мне бутылку, опять доставили цветы. Майк уже присылал букет всего два дня назад – с чего это он развилялся хвостом? Имелись причины?
Но это подношение было не столь впечатляющим. Какое там – такую икебану можно купить в бакалейной лавке.
Рассыльный был молод и долговяз, лет двадцати пяти, но его каштановая шевелюра безбожно редела, и жидкие пряди были умышленно зализаны на голую макушку. Очки с тонированными стеклами были слишком велики для его лица. Такие были в моде годах в восьмидесятых. Наверное, с тех пор и сохранились. От устремленного на меня пристального взгляда по телу побежали мурашки.
Хорошо, что нас разделяла добротная стойка.
– Чем могу быть полезна?
Он нервничал, его буквально била дрожь.
– У меня цветы… э-э-э… посылка Тар… – Он чуть смешался, когда посмотрел мне в глаза. – Для вас.