– Райан, ты этого не сделаешь. Только не в разгар пресс-тура, – начал внушать Дэвид. – Ну же, дружок. Остынь. Идем со мной. Пройдемся и успокоимся. Никто никого не уволит.
Райан оттолкнул его руку. Между ним и Дэвидом немедленно нарисовался Майк.
– Поверить не могу! Кто здесь командует – я или ты? Или я просто твоя пешка? Я не шучу. Она уволена. А ты… – Он наставил палец Дэвиду в лицо. – Вся эта хрень прекратится! Сейчас же! Или ты следующий. Ты помнишь, что плачу тебе я? Ты работаешь на меня. Никогда об этом не забывай.
Дэвид слегка поднажал:
– Райан, у тебя контракт с фирмой.
– Тогда займись своим чертовым делом и разорви его.
В конце проезда с визгом остановились несколько машин. Из распахнувшихся дверей посыпались папарацци.
Райан приглушенно выругался.
– Идем, Тарин. Папа, забери маму в машину. Быстрее! – гаркнул он.
Райан обнял меня за талию, и мы поспешили к машине.
– Райан… – униженно выдохнула Марла.
– Ступай домой, Марла, – велел он, придержав мне дверцу. – Больше ты на меня не работаешь.
Папарацци окружили нашу машину со всех сторон, делая снимок за снимком. Мы прикрывали лица, отворачиваясь от их назойливых вспышек.
– Поехали! Вперед! – приказал Райан.
Машина медленно тронулась. Папарацци бежали рядом, время от времени выкрикивая наши имена в надежде, что мы удостоим их взглядом. Мое сердце неистово колотилось. Происходившее напоминало сцену из скверного триллера с зомби и гонками на машинах. Наконец мы выехали на улицу и вздохнули с облегчением.
С учетом плотности движения на возвращение в Китайский театр Граумана
[2]ушло почти двадцать минут. Райан стискивал и целовал мою руку, а я пыталась успокоить его и сосредоточить на деле, благодаря за любовь ко мне и в промежутках извиняясь. Мой бедолага был взвинчен и чувствовал себя гораздо хуже, чем я. Пора было вернуть ему сценическую маску. Машина подкатила к тротуару.
Ну вот и все. Мосты сожжены. Я в жизни так не нервничала.
Райан с трудом выдохнул и заглянул мне в глаза:
– Помни, что я сказал. Глаза и уши начеку. Готова?
Как только нога Райана коснулась асфальта, фанатки подняли вой. Я застыла, потрясенная оглушительным ревом толпы. Райан быстро взмахнул рукой, застегнул пиджак, потом повернулся к машине и подал мне руку.
Проклятье!
Никакие слова, никакие инструкции не могли подготовить меня к тому, что я в этот момент испытывала.
Тысячи тел, притиснутых ограждениями и волновавшихся подобно морю – вопли и напор, еле сдерживаемый барьерами. Многие размахивали постерами, книгами и фотографиями, призывая Райана расписаться и вопя во все горло, дабы заручиться его вниманием.