- Министерство
иностранных дел села Бережково подает
ноту протеста деревне Загривки. Мы вас
поняли. Тысячи междуусобных княжеств.
Раздробица и анархия, - вставил слово
Елеазар.
- Миллионы независимых
населённых пунктов. Каждый дом станет
автономным. Каждый сарай перейдёт на
самоуправление. Полная автаркия.
Государство в отдельно взятом человеке.
Это будет торжество индивидуализма и
западной парадигмы развития общества,
- Ильяс, вмазавшись дозой в два куба,
поднял многозначительно вверх
неразгибающийся разбухший указательный
палец.
- Павлусь, иди ко мне.
Вмажь меня. Я знаю - у тебя глаз намётан.
Ты не промахнёшься, - Ильяс позвал
Павленского.
- Как я к тебе подойду?
Ты что не видишь? Я себя прибил гвоздями
к столу, - Павленский развёл руками,
показывая, что оно ничего не может
сделать со своим положением.
- Э, принесите кто-нибудь
гвоздодёр. А то вот тут молодой человек
из-за стола встать не может.
- Не надо гвоздодёр.
Сейчас попробую чего-нибудь придумать,
- Павленский попытался рвануть изо всех
сил, но стол покачнулся, и все стоявшие
на нем бутылки, банки, миски и бокалы
попадали на пол.
- Тише, долбоёб! Ты мне
так стол перевернёшь, - Сорока прикрикнул
на Павленского. Тот виновато опустил
голову:
- К сожалению, ничего
не могу поделать. Вы лучше сами ко мне
подсядьте. У вас это должно получиться.
Ильяс Разоренко
нехотя привстал и перебрался на ту
сторону стола, чтобы подсесть поближе
к дезоморфиновому торчку, которого в
некоторых кругах почему-то величают
художником. Обезжиренный высохший
молодой тип, похожий на зомби с квадратным
отсутствующим взглядом, улыбнулся и
протянул Ильясу наполненный тёмно-
жёлтой жидкостью узкий инсулиновый
шприц.
- Да у меня есть. Вот,
- Ильяс достал пачку "коаксила".
Петька выбросил колёса
и поморщился.
- Зачем ты эту дрянь
вмазываешь? Там же кремень! Засоришь
свои вены, забьёшься, как старый унитаз.
Вон, у тебя уже абсцессы на руках пошли.
На, попробуй. Ширнись лучше моим. У меня
своё, домашнее. Сейчас сварил - специально
думаю, угощу гостей. А тут, я смотрю,
только ты в теме, братан.
- Аннигилине предлагал?
- Ильяс взял из рук Павленского шприц и
начал рассматривать его на свету.
- Та она не ширяется.
- Басковой впаривал?
- Она сказала, что
кислоту котирует. А вот кодеинового
ширева побаивается.
Ильяс подставил
широкую шею и Павленский вмазал его
своим раствором.
- Кислота кодеину
рознь, - деловито произнёс Ильяс и
попытался прищуриться, но у него уже не
получилось это сделать, поскольку лицо
начало деревенеть.
- Ударим, брат, дэзой
по зожу. А то эти зожники вконец охуели.
Навязчивыми стали. Хорошо хоть нас не
трогают, потому что мы и так ныкаемся.
По подвалам, по хатам хоронимся.