- Да согласен. Мы, когда
придём к власти, заживо их закопаем. В
баржу их - и на дно мирового океана.
Затопим - и концы в воду. Пущай там в
Марианской впадине повозникают.
- Я тебе помогу, брат.
Вижу, ты сечёшь фишку, мужик! Уважаю,
волчара! - Павленский пожал исколотую
жирную пятерню политического деятеля.
- Мы им покажем ночь
длинных ножей. Гитлер, кстати, наш чел
был. Винтом с 1936-го года ширялся, если
ты не в курсе.
- Уважаю, мужик. Ваще,
отпад. Просто тогда ещё дэза не было -
вот фюрер и вынужден был довольствоваться
первинтином.
- Вообще-то ему врачи
джеф прописали от головных болей и
стрессов. Он же натура была чувствительная,
нежная. Не то, что мы, отморозки.
- Сейчас если б Гитлер
был жив - он бы нас поддержал, как ты
думаешь?
- А ты тоже
национал-сосиалист?
- Нет, лично я - антифашист
по убеждениям. Методов Гитлера не
одобряю. Зря он на евреев наехал.
- Так это он только на
нищету еврейскую, что в гетто жила,
попёр. А так богатые жиды при нём жили
припеваючи, как у Христа за пазухой.
- Неужели? - Петька
хотел удивиться, но воздержался от
удивления, поскольку постеснялся
демонстрировать своё незнание истории
третьего рейха.
- Еврейские олигархи
при нём, наоборот, нажились. Вон, почитай
книгу "Адольф Гитлер - отец Израиля".
- Спасибо, это будет
позже. Не сейчас. Потом. Прочту. Ох,
благодарю тебя... просветил меня, тёмного.
А теперь давай, Ильяс, помолчим. Так
легче приход ощутить.
- Давай. Петруха,
счастливого пути!
- Свидимся ещё, Ильяс!
Взаимно.
Петруха обнял своего
грузного соратника "по приходу",
положил ему тощую руку на бычью шею и
уставился в необозримую даль застывшим
взглядом, ища неведомую для простых
жителей Земли точку опоры. Ильяс повёл
ноздрями толстого, как картошка, носа,
пытаясь уловить чарующий запах смеси
йода, серной кислоты и бытового
растворителя. Но ничего уже не
почувствовал, потому что всё было таким
знакомым. Только в роддоме, будучи
выраженным из материнской утробы только
что и завёрнутым в пелёнки, можно
испытывать подобное состояние. "ЭТО
тоже рождение, только наоборот", -
подумал в ответ Ильяс и на этом мысли
его иссякли, став ненужными и отделившимися
от их носителя, смертоносными как
"инъекция сильно действующего яда"
идеями, которые витали в воздухе над
телами двух уносящихся в небытие тел.
"МЫ - Боги! А Боги,
как мотыльки, неуловимы!" - только и
успел подумать про себя Петька, как тут
же обрёл мудрость тысячелетий, которая
отменяет все предыдущие мысли, потому
что совершеннее этой мудрости не будет
уже больше ничего. Познав её, можно уже
и не жить. Мир покрывался трещинами,
расходился по швам и вонял жареным
бензином. Все предметы сущего были
окутаны паутиной, все образы и лики
шелушились и расслаивались, как старая
высохшая облупленная краска, нанесённая
на поверхность в миллион слоёв. Паркет
вздувался и скрипел под ногами. Ноги
немели, мысли становились глухонемыми.
За спинами притаились жабы, и был слышен
и понятен их глухой бурлящий склизкий
голос, возвещающий мир о начале новой
эры. Пришла эра ничто.