Поскольку,
по сути, нормальные фантазии ребенка
являются ничем иным, как воображением
инстинктов, и потому могут считаться
тренировкой будущего использования
сознания, это означает, что сердцевиной
фантазий невротика, хотя и подвергшихся
патологическим изменениям и, возможно,
извращенных в результате регресса
энергии, является нормальный инстинкт,
отличительной чертой которого
является приспосабливаемость. Невроз
всегда предполагает искажение и
неприспособленность нормальной
динамики и соответствующего ей
"воображения". Инстинкты, однако,
чрезвычайно консервативны и древни,
это касается как их динамики, так и
формы. Для разума их формой является
образ, который визуально и конкретно,
словно картина, выражает природу
инстинктивного импульса. Если бы мы
могли заглянуть в психе, например,
бабочки "юкка" (Это классический
пример симбиоза насекомого и растения.
— Прим. Юнга), то мы бы обнаружили в
ней схему идей сверхъестественного или
завораживающего характера, которые не
только принуждают бабочку осуществлять
свою оплодотворяющую деятельность
на растении "юкка", но и помогают
ей "понять" общую ситуацию. Инстинкт
является чем угодно, но только не слепым
и неопределенным импульсом, поскольку
он настроен на определенную внешнюю
ситуацию и приспособлен к ней. Это
последнее обстоятельство придает ему
специфическую и неизменную форму.
Инстинкт изначален и наследственен, и
его форма тоже извечна, так сказать,
архетипична. Она даже старше и
консервативнее формы тела.
Эти
биологические размышления, естественно,в
равной степени относятся и к Homo
sapiens, который, по-прежнему,
находится в рамках общей биологии,
несмотря на то, что обладает сознанием,
волей и разумом. Тот факт, что корни
деятельности нашего сознания уходят в
инстинкт, от которого сознание получает
свою динамику и основные черты своих
представлений о невоспринимаемых
непосредственно предметах, имеет такое
же значение для человеческой
психологии, как и для психологии всех
остальных членов царства животных.
Человеческое знание состоит, прежде
всего, из постоянной адаптации первичных
систем идей, которые даются нам a
priori. Они нуждаются в определенных
модификациях, потому что их первоначальна
форма годится для архаического образа
жизни, но не отвечает требованиям
специфически дифференцированного
окружения. Если мы хотим сохранить
приток инстинктивного динамизма в нашу
жизнь, а это абсолютно необходимо для
нашего существования, то мы обязаны
преобразовать эти архетипические формы
в идеи, соответствующие требованиям
современности.