проваливается в клоаку Бомбея, проскальзывает сквозь слизи-
стое решетчатое окошко входа-без-выхода, в пьяную темноту
штольни, царапается об узкие стены, как змея устремляется к
земле, а затем падает, ломая позвоночник о корни древа мира.
Там, в каталепсии любви, в тихом смятении, где нарушается
зрение, она отвергает незыблимость телесных форм, ощущая,
как перекатываются в ее ладонях мускулистые кольца змеиных
хвостов, как лесбийство черных вдов находит смысл в поцелуе,
который дарит венценосная нага в малахитовом убранстве; что
эта нага обрела Ключ-от-сердца-О.М., когда тот провалился в
клоаку, как сила подобных ключей и любви всегда бинарна,
затрагивает обоюдно и целокупно. Хозяин ключа — источник;
владеющий им — приемник; волна, посылаемая одним в друго-
го — известна и поражает обоюдно. Теперь же эта волна сопря-
гает О.М. с хладнокровным чудовищем памяти со змеиным
хвостом; любовь продолжается в клоаке воспоминаний, столь
же сильная, как мускульное усилие змеиного кольца, столь же
мотивирующая, как раньше, отныне замкнутая не в прямой
человек-человек, но человек-память… в злочервонной памяти,
как взрывы, образы Зуси, образы океана, океана, зыбкого ды-
26
Нежность к мертвым
хания внутри кровеносной системы истинного бытия, которое,
как и бывает с кровью, закупорено в границы вен, вены текут в
эпидерме, а эпидерму люди принимают за бытие. Там, в раз-
рушении границы и видимости, существует кровь, но и абст-
ракция крови, становясь видимой, обретает границы. Кровь
запекается на горячем солнце и лишается смысла.
Тимур рассказал Франциску, что у него начали случаться
перебои чувств. Иногда волна почти не достигала его, и в один
из таких моментов он сумел высвободиться из кольца этой
пагубы. Когда он любил ее, то почти уже не мог отомкнуть ее
образ от собственного образа, словно ее змеиное прикосновение
заполнило его бытие своим; Тимур всегда был кротким ребен-
ком, он не мог перечить этому властному порабощению, но в
один из периодов перебоя, он отпустил ключ в Бомбейскую
клоаку… а Франциск сказал ему, что впервые задумался о жиз-
ни, потому как был сыном продавца опия. Однажды — по мно-
гочисленным стечениям — слухи о Великом Прокаженном дос-
тигли Франциска, и Франциск приложил все силы, чтобы оты-
скать его, доставить из Калькутты в Шри-Калех, монструозный
храм, выстроенный на периферии Забвения, творческой силой
Франциска. Там тишина, вечная тишина, зловонная, испарения