безразличны женщины-настоящие, и интересны лишь прости-
тутки, ленно умирающие под партнером и свои мысли направ-
ляющие на следующего, того мужчину, какой придет после
этого, на всю вереницу мужчин, которым она успеет распах-
нуться за отпущенное время. Только похоть может быть инте-
ресна Альбертине, только похоть будоражит ее ум, но Альбер-
тине кажется, что настоящая, заслуживающая внимания похоть
никогда, возможно, не встречалась в реальности, она лишь
плыла сквозь сознание, как грандиозный памятник, сущест-
вующий лишь в гениальной проекции на бумаге, похоть не
нашла того архитектора, чтобы во всю свою мощь греметь
сквозь человеческие тела.
Ранним утром (розовый свет) она сидит на кухне, и тол-
стяк говорит, что множество раз просил не стряхивать пепел на
пол, Альбертина говорит, что помнит об этом, ее волосы не-
брежно заколоты, ее темные глаза безразличны. Похоть лежит
в пределах мысли, факторы реальности мешают им вырваться
наружу. Он ест бутерброд, стоит уронить его, стоит испачкать
рубаху, стоит оставить пятна, чтобы Альбертина улыбнулась;
если он напряжется, подмышками растекутся желтые пятна,
ткань прилипнет к телу, будут видны волоски, Альбертина
вдохнет; иногда по утрам она трется о ножку стола, иногда
36
Нежность к мертвым
расстегивает ему штаны, запускает туда кисть, начинает поса-
сывать, чтобы узнать, принял ли ее благоверный утренний
душ… но сегодня он никакой, его голос разносит слова о пепле,
вкус его поцелуя сегодня ничтожен, пусть уходит на работу, у
Альбертины накопилось множество дел. Стоит перестать мыс-
лить о похоти, мечты никогда не осуществляются, а реальность
не будет такой, как нам хочется. Реальность не может заслужи-
вать внимания, как и фантазия не может его заслуживать, ведь
фантазия — удел биологического существа, порожденного ре-
альностью. Но, пожалуй, если реальность сделать излишне
выпуклой, то есть нарушить ее этикет, нарушить ее норматив-
ность, можно отыскать какие-то ее запретные углы, можно
потереться о ее запретные углы, хотя бы пару минут настояще-
го, чтобы вновь возвратиться в пепельную скуку. Каждый раз
пытаясь набрать обороты, неизменно вступаешь в реальность,
когда семя выходит из члена, и потраченное усилие обращается
в отторжение, плоть с чавканьем пота отлипает от плоти, на-
ступает холодное обострение тщетности, – Альбертина ненави-
дит совершать усилие, зная, что воздаяния не последует; дви-