Лизавета. О своей катастрофе.
Лиза. Что именно?
Лизавета. Все и до конца. Ты была у исповедника?
Лиза. Да.
Лизавета. Точно так же, но без надрывной мольбы о про-
щении. Это черно-белое кино. Ты должна рассказывать так,
будто знаешь, что тебе никто не поможет, но будто в тебе еще
остались надежды.
Лиза. Так и есть.
Лизавета. Я знаю. Ты рассказываешь главному герою. Ты
рассказываешь ему с ожиданием, что он полюбит тебя за твое
страшное прошлое. Не смотри ему в глаза. Во время таких
исповедей всегда стыдно и страшно, что тебя ударят в ответ.
Лиза. Я убила свою подругу.
Лизавета. Не так. С начала.
Лиза. Мы с ней сдружились в школе, а два месяца назад у
меня умер отец. Это был рак, но я не могла это понять. Мне
было от этого холодно, и я не могла понять, почему именно
осенью. Мне кажется было бы понятнее, если бы он умер вес-
ной. И, может быть, я с ней так сдружилась, потому что он
умер. Я как бы чувствовала в ней возможность это понять. И
это именно она научила меня мастурбировать по-разному. Это
меня согревало. Не могу сказать, что думала об отце, но «теп-
97
Илья Данишевский
ло-холодно» было связано с ним. После школы мы ходили к
ней, и она доставала ключ, и открывала дверь, мы шли в ее
комнату и мастурбировали. А потом, однажды, она начала тря-
стись, это был транс, и сказала, что это папа ее научил. Когда
они ездят на дачу, он рассказывает ей, как дрочить. Но себя
запрещает трогать. Она плакала, но беззвучно, и все повторяла,
что каждую субботу он ей рассказывает что-то новое. Скоро в
нее не влезет, и она обязательно умрет. Этих знаний становит-
ся слишком… Ей Слишком от того, как много она знает, но она
не может не пробовать. Это слишком заманчиво. Она не может
остановиться, не может рассказать маме, но кажется, она скоро
умрет. Я обняла ее и сказала, что ничего страшного. Поцелова-
ла ее в шею, и поняла, что это как бы мой отец через ее отца
делает мне «тепло», я хотела узнать от нее все, я была учени-
цей ее отца, и не слушала, что в ней это не вмещается. В меня
больше не вмещалось горе, и я нашла, чем его потеснить. Я
хотела, чтобы она продолжила ездить с отцом на дачу. Я нахо-
дила множество слов изо дня в день, чтобы убедить ее — все
хорошо, так нужно, папа тебя любит. Я знала, что что-то не
так, но все это вырывалось из меня само, это была истинная и
честная манипуляция, я должна была это знать. Однажды она
повесилась. Внезапно. Как бы просто так. Наверное, ей стало