— Ко мне обратился Блэклайт. Он считал, что для того, чтобы завершить вашу коллекцию для галереи, вам не помешает что-нибудь покрепче.
Элейн решилась перевести дыхание. Он был большим, очень большим. Его тренч с пояском мог бы вместить двух таких, как она, и зонтик в придачу. "Байкер, друг Блэклайта", — была ее первая мысль. Они еще не совсем решили, стать ли им наемными убийцами у мафии, или завербоваться к ней для участия в доходной торговле наркотиками. Он был на голову ниже Блэклайта, весил же, наверное, больше. Жира в нем не было. Движениями он напомнил Элейн ее тренера по каратэ. Его лицо, несмотря на отсутствие шрамов, наводило на мысли о нападающем NFL, завалившем рекламную пробу. Его волосы и короткая борода были чуть темнее, чем ее крашенный хной ежик под Грейс Джоунс. Ей не понравились его голубые глаза, — она поспешно отвела взгляд.
— Вот, — сказал Кейн.
Из его лопатоподобной руки она взяла двухграммовый стеклянный пузырек, — штуковина, встречающаяся в мелких магазинах наркопринадлежностей, с ложечкой на алюминиевой цепочке.
— Сколько? — В ящике под телефоном лежал баллончик "Мейса". Она подумала, что он не поможет.
— Новая партия, — сказал Кейн, присаживаясь на ручку самого большого кресла. Он обрел равновесие, но Элейн вздрогнула. — Попытка воссоздать наркотик, утраченный очень давно. Совершенно легальный.
— Насколько давно?
— Ранее всего, о чем вы могли бы помнить. Это супер-ускоритель.
— Супер-ускоритель?
Кейн опустился в кресло как следует. Оно выдержало его вес. Он сказал: — Вы можете вспомнить все, что происходило с вами, или все, что вы сделали за последние двое суток.
— Конечно.
— Расскажите мне, что было этим утром в 11:38.
— Хорошо. — Элейн готова была принять вызов. — Я была в душе. Я не спала всю ночь, работая над картинами для шоу. Я позвонила на автоответчик своему агенту, потом приняла душ. В дальнейшем думала немного позаниматься ТМ, прежде чем вернуться к работе.
— А о чем вы думали этим утром в 11:38.
— О выставке.
— Нет.
Элейн решила, что прыгать к телефону слишком рискованно. — Я забыла, о чем именно думала, — признала она. — Хотите кофе? — Горячий кофе в лицо, — возможно, сработает.
— Что занимало ваши мысли прошлым вечером в 9:42?
— Я готовила кофе. Хотите…?
— В 9:42. Точно в это время.
— Хорошо. Я не помню. Думаю, я щелкала кабельные каналы. Может быть, мечтала.
— Лакуны, — сказал Кейн.
— Чего?
— Пробелы. Выпавшие фрагменты. Выпавшие из памяти периоды. Время, пропавшее из твоего сознания, и так — на протяжении всей жизни. Куда? Зачем?
Он покатал пузырек по широкой ладони. — На самом деле, никто не помнит каждый миг жизни. Всегда есть забытые мгновения, мечтания, размышления, — что угодно. Это время, пропавшее из твоей жизни. Куда оно уходит? Ты не помнишь. Ты даже не помнишь, как забыла то мгновение. Часть твоей жизни пропадает с пустыми мгновениями, с провалами в абсолютном сознании. Куда уходит твоя сознательная мысль? И зачем?