В тесной комнате стоял аромат увядших цветов и любви, еще более вялой.
Тамаслей с раздражением встряхнула агатовую бутылочку своих любимых духов, обнаружив, что она опустела. Длинными ногами прошагав через спальню, она откинула шелковую занавеску и швырнула бутылочку в окно. Она глубоко вздохнула. Холодный горный воздух сморщил ее нагие соски. Где-то в отдалении бутылочка разбилась о камень.
— Я не стану любить труса, — сказала она в ночь.
Джосин беспокойно заворочался в ее кровати. Агатовая бутылочка ароматических масел была одним из его подарков. Он сделал его накануне той ночи, когда убил ее прежнего любовника.
— Я сделаю все, что ты пожелаешь. Ты знаешь это.
— Знаю? — Тамаслей саркастически рассмеялась и осмотрела свое отражение в зеркале туалетного столика. Ее блестящие черные волосы свисали свалявшимися прядями. Она перебросила их завитки назад, через белые плечи и собрала на затылке отделанным золотом шнуром. Пока ее сильные пальцы давили ягоды белладонны об ониксовую ступку, Тамаслей созерцала свои глаза.
В волнении Джосин поднялся. Он стоял позади нее, пряча от зеркала внезапный спад возбуждения.
— То, что ты просишь — смерть.
— То, что я прошу — опасно. Риск. Ведь ни один мужчина не спрячет лицо и не уползет на брюхе в ответ на простую просьбу своей дамы?
— Ты просишь — требуешь, — Джосин понизил голос, бросив взгляд в открытое окно, — чтобы я выкрал корону герцогов Харнстерма у клана Варейшеев.
— Они украли ее довольно легко, когда милорд Лональ оказался настолько глуп, что возглавил поход против них.
— Сорвать корону с окровавленной башки мертвеца — далеко не то же самое, что кража из преступной твердыни.
— Ты всегда говорил — ты самый ловкий вор во всем Кросанте, — Тамаслей обнаружила выбившуюся ресничку, безжалостно вырвала ее.
— Я такой и есть, — заверил ее Джосин.
— Это всего лишь захудалая старая крепость, — напирала на него Тамаслей, — неотесанная банда грабителей.
— Которая держит эти горы под своим господством со времени убийства короля Джанисавиона десять лет назад, — напомнил ей Джосин.
— Тот, кто носит корону, может предъявить права на власть в Харнстерме, — Тамаслей размышляла вслух. — Наш незабвенный герцог был убит, не оставив прямого наследника. Пройдут годы, прежде чем Кросанте устанет от всех интриг и лишится всех претендентов. То, что желает народ сейчас — это власть, точнее, гарантия власти, символ власти. Мне не нужно напоминать тебе, что мой собственный род — один из древнейших в нашем городе, несмотря на наше умаление за время этих последних гражданских волнений.