— А почему ты так злишься?
— Потому что терпеть не могу, когда мне давят на жалость. — Я окинула его мрачным взглядом. — И начинаю беситься, когда это получается. Я не святая, Алекс. Совсем наоборот. Так что лучше не усугубляй. Передай Лиаре: если ей есть что сказать, у нее в наличии еще полчаса. А потом я закрою дверь и лягу спать.
— Я понял. Прости… — тихо проговорил он и, попрощавшись, ушел.
Грязно выругавшись, я упала на подушку и невидящим взглядом уставилась в потолок.
Святые шестеренки, ну и где справедливость в этом мире?! Почему пострадала я, а последней гадиной ощущаю себя тоже я?! Жизнь Лиары и ее проблемы — не моя забота! Она мне никто, кардан ей в форсунку! Совсем-совсем! Почему я должна милостиво спустить ей сегодняшнюю проделку? Только потому, что ей в жизни нелегко пришлось? А где мозги ее были? В отпуске? А-а-а! Я сейчас себе голову взорву такими мыслями!!!
Когда раздался тихий стук, мне уже было плевать на все. Хотелось только покоя и чтобы от меня все отцепились.
— Открыто, — вяло сказала я, не отрывая взгляда от потолка.
— Я пришла извиниться…
Негромкий голос Лиары заставил меня скривиться, словно я целиком лимон сжевала.
— Извиняйся, — равнодушно отозвалась я, по-прежнему не отрывая глаз от потолка.
Соседка шумно выдохнула, а затем вдруг резко произнесла:
— Знаешь… Я тебя всегда терпеть не могла.
Такое нетривиальное начало даже заставило меня встрепенуться.
Я резко села, переждала, пока пройдут темные круги перед глазами, а затем иронично проговорила:
— Интересный у тебя способ просить прощения, должна тебе сказать.
Она выпрямилась и, крепко сцепив пальцы, с горечью сказала:
— Кому-то все, кому-то ничего… Знаешь, как это обидно, когда ты ценна близким только как имущество, которое можно выгодно продать? И превозносят не твои таланты, а послушность, кротость и умение соблюдать приличия.
Мой ответ не требовался, потому я лишь вскинула брови и изумленно спросила:
— А я-то тут при чем? Тебя послушать, в твоих бедах именно я виновата.
Вымученная улыбка Лиары, каюсь, меня даже испугала. Потому что сделала лицо соседки почти безумным. А ну как накинется? Девушек бить всерьез мне еще не приходилось.
— Три года назад, — вдруг сказала она надтреснутым голосом, — отец заметил, что стараниями леди Колмайер из забитой девчушки я превратилась в красивую девушку, а его знакомые наперебой отвешивают ему комплименты по поводу моего воспитания. И возгордился, словно это его заслуга. И даже начал таскать меня за собой на различные мероприятия, чтобы похвастаться. Мол, смотрите, какая у меня редкой красоты статуэтка. — Ее губы искривились в злой ухмылке. — Ибо человеком он меня по-прежнему не считал… Я принимала это как должное, знаешь ли… Не бьет — и на том спасибо. Даже научилась получать удовольствие от того, что меня ценят хотя бы за что-то. И так продолжалось до прошлого лета, когда на одном из приемов мне не повезло встретиться с твоей бабушкой.