15 февраля 1831 года
Мой дорогой Шейкер,
мне тяжело писать это письмо, потому что я никогда не думала, что придется сообщать тебе о чем-то подобном.Я знаю, оно попадет к тебе вместе с предыдущими письмами, в которых я рассказывала о своей новой жизни.Я писала те письма с радостным сердцем.Я ощущала легкость, думая, что прошлая жизнь отброшена прочь и началась новая.Это письмо написано совсем с другим настроением.У меня тяжело на сердце.Правда звучит так: через две недели я выхожу замуж.Конечно, к тому времени, когда ты прочитаешь эти строки, со дня свадьбы пройдет уже несколько месяцев.
Произошли неожиданные, непредвиденные события.Прошлым летом, произнося те слова перед отъездом из Ливерпуля, я не лукавила.Пожалуйста, не надо воображать себе романтические встречи, страсть или даже намек на дружеские отношения с этим человеком.Этот брак не имеет никакого отношения к чувствам, моим или моего избранника. Мы женимся по расчету.Больше я ничего не могу тебе сказать, хотя и знаю, о чем ты подумаешь.Брак по расчету? Разве я сам не предлагал ей эту возможность, говоря, что мы оба от этого выиграем?
Но, Шейкер, здесь все сложнее, намного сложнее.Этому браку предшествовали события, о которых я вынуждена умолчать, целая цепь совпадений, прочно связанных с моим прошлым.Именно из-за своего темного прошлого я должна стать миссис Сомерс Инграм.Этот джентльмен приехал из Лондона, он состоит на службе в Ост-Индской компании.
Сейчас я не могу написать тебе больше.У меня дрожат руки (об этом ты можешь догадаться по моему почерку).Пожалуйста, прости меня и, я очень, очень тебя прошу, ответь мне на это письмо.Я с нетерпением жду каждый корабль из Англии.Если ты решишь, что не можешь больше продолжать нашу переписку, я пойму.Но, пожалуйста, прошу тебя, Шейкер, не вычеркивай меня из своей жизни, потому что сейчас ты мне нужен, как никогда.
С искренней любовью,
Линни
Писать это письмо было очень тяжело. Это оказалось самым трудным аспектом моего предстоящего замужества. Еще более трудным, чем объяснение с Фейт. После того как я приняла предложение Сомерса (как я его теперь называла), мы условились о дне свадьбы — чем скорее, тем лучше (Сомерс не любил промедлений и напыщенных свадебных обрядов). Я вернулась в дом Уотертоунов. Фейт, бледная и апатичная, сидела на веранде. За нею стоял слуга, обмахивавший ее опахалом из перьев павлина. Когда я переступила через порог, Фейт вздрогнула и открыла рот.