Из толпы вышла молодая женщина с ребенком.
— Махайна знает несколько языков, — сказал Дауд и обратился к ней на хинди. — Эту ференгхи зовут Линни. Она говорит на хинди. Накорми ее и дай ей чистую одежду. Она будет спать с тобой в палатке.
Дауд ушел размашистой походкой, и его люди последовали за ним.
Женщина, глаза которой напоминали ягоды терна, кивнула ему вслед, затем повернулась к своим соплеменницам и заговорила высоким пронзительным голосом. Около двадцати из них подошли ко мне и протянули огрубевшие, обветренные руки, чтобы потрогать мое платье, волосы, кожу. Они тихо перешептывались, словно оценивали животное на ярмарке. Должно быть, они никогда раньше не видели белую женщину.
Наконец женщина по имени Махайна их утихомирила. Ее ребенку, большеглазому, с шапкой курчавых темных волос на голове, на вид можно было дать около года. Махайна так долго стояла передо мной, что у меня снова участилось сердцебиение. Чего она от меня ждала? Наконец я протянула руку и прикоснулась пальцами к пухлой ладошке ребенка.
— У тебя очень хороший малыш, — сказала я. — Это мальчик или девочка?
Я все сделала правильно: лицо Махайны расплылось в широкой улыбке, и я увидела дырки на месте недостающих зубов.
— Сын. Это мой первый ребенок, который родился живым.
Я улыбнулась ей в ответ.
— Сын. Это большая удача. Аллах тебя благословил.
Ребенок играл с моими пальцами, и я инстинктивно прижалась губами к маленькому кулачку.
Махайна, все еще улыбаясь, снова заговорила с женщинами. Они дружно кивали, шумно ахая и, видимо, соглашаясь с моими словами. Отовсюду, словно по мановению волшебной палочки, появились дети — из-под широких рубашек, из перевязей у бедер и из-за спин. Все они были одеты в крошечные муслиновые рубашки, вышитые цветами, и совсем уж крохотные матерчатые шапочки, тоже вышитые. Вокруг меня один за другим возникали множество младенцев и детей постарше.
— Пожалуйста, прикоснись к ним, — попросила Махайна. — Говорят, прикосновение иноземной женщины приносит удачу.
Я послушно гладила мягкие щечки и пухлые ручки, улыбаясь каждой матери. Трогала головки и плечи детей постарше, толпившихся у моих ног. Затем Махайна взяла меня за руку и отвела к небольшой палатке. За нами по пятам следовали женщины и их дети. Махайна жестом показала мне, куда сесть, и я осторожно опустилась на истоптанную траву рядом с палаткой. Остальные женщины сели на землю.
Махайна с важным видом время от времени забегала в палатку и возвращалась, чтобы помешать содержимое висевшего над костром закопченного котелка. Затем она зачерпнула жестяной чашкой варево, в котором я узнала дал