У меня снова закружилась голова. Мне была нужна моя трубка. Я дрожала, по лицу и шее градом катился пот; мне казалось, что под кожей у меня копошатся сотни мелких насекомых. Я машинально потянула за полупрозрачный шарф, повязанный поверх декольте, и вытерла им шею и щеки.
Воцарилось молчание, затем с кровати донесся странный приглушенный крик. Сомерс сел, трясущимся пальцем указывая на мою грудь, точно так же как несколько дней назад, когда порвал мое платье.
Я взглянула на свой шрам.
— И снова твоя реакция меня удивляет, — прошептала я. — Конечно же, моя старая травма не должна тебя беспокоить. Не думала, что мое тело хоть как-то интересует тебя.
Он откинулся назад, хватая ртом воздух, словно не мог дышать.
— Я знаю, — прокаркал он. — Теперь я знаю. Когда я впервые это увидел, — хрипло сказал Сомерс, не сводя глаз со шрама, — у меня промелькнула… какая-то догадка. Я не знал, что это было. Но… Да, я думаю…
Я почти не слушала его бред. Я размышляла о том, что больше никогда не увижу сына, о том, что, повзрослев, Дэвид узнает, что его мать окончила свои дни на куче гнилой соломы в темной каменной каморке одного из сумасшедших домов. О том, что Сомерс постарается стереть из его памяти все воспоминания обо мне, и, что хуже всего, о том, что он попытается приобщить Дэвида к своим извращенным ценностям.
Жестокая необходимость защитить Дэвида от столь безрадостного будущего придала мне силы, которых у меня уже давно не было. Я бросила шарф на пол и, склонившись над кроватью, приспустила лиф, чтобы Сомерс полностью увидел шрам.
— Это работа одного из моих старых клиентов в Ливерпуле, — сказала я. — То еще зрелище? И все равно я тогда выжила. Однажды я пережила ярость безумца, и я выживу, несмотря на все, что ты со мной сделаешь, Сомерс. Тебе не удастся меня победить.
Он издал звук, словно его сейчас вырвет, и прижал кулак ко рту.
— Уверена, что вид моей изуродованной плоти должен вызывать у тебя восторг, а не отвращение, — продолжила я. — В конце концов, моя боль — это единственное, что радовало тебя в нашем презренном браке.
— Я знаю, — снова произнес он, не убирая кулак ото рта, все с тем же смятением в голосе. — Теперь я знаю, почему узнал эту рыбу.
Я снова села, поправив платье и пытаясь понять. Рыба? Затем ко мне вернулось воспоминание о том случае в доме на улице Алипур: Сомерс догадался о моем темном прошлом по родимому пятну в форме рыбы.
Он опустил руку, все еще сжатую в кулак.
— Мне почти удалось забыть неприятные события своего последнего пребывания в этом городе на Мерси, — сказал он.