— Доброго дня, Нэн, — поздоровался Шейкер, когда мы прошли мимо дородной женщины, которая, стоя на коленях, выгребала золу из камина в гостиной. — И тебе тоже, Мэри.
Женщина, не отвечая, уставилась на меня. Девочка держала в руках статуэтку и тряпку для пыли. Как и женщина, она прервала свое занятие и с любопытством поглядела на нас здоровым синим глазом; другой глаз, молочно-белый, ничего не выражал.
Мы с Шейкером шли уже довольно долго. Встало солнце. Сегодня было теплее, чем вчера. Мы остановились возле грязной размокшей тропы, которая вела к небольшой церкви, окруженной мрачными тисами.
— Там есть кладбище, но мы должны спросить разрешения. Таковы церковные правила.
Я кивнула.
— Разве есть такие правила, которые разрешают хоронить некрещеного внебрачного ребенка? — Я сама ответила на собственный вопрос: — Неглубокая могила на неосвященной земле, там, где хоронят бедняков, — это все, на что мы можем рассчитывать. Нет, я не хочу, чтобы Фрэнсис оказалась там.
— Есть еще одно место, — сказал Шейкер. — Я не знал, что вы выберете.
Он повернулся, и я последовала за ним, словно тень. Мы миновали маленький пригородный поселок Эвертон. Я раньше слышала о нем. За домами и магазинами Эвертона начиналась сельская местность. Прежде я никогда не бывала за городом.
Через десять минут ходьбы мы вышли на пустынную дорогу. Шейкер остановился и раздвинул живую изгородь, пропуская меня вперед. Мы оказались в небольшой роще. Землю устилали мокрые листья, под ногами хрустели мелкие ветки. Здесь было так тихо, что можно было услышать, как с потемневших от воды ветвей срываются капли. И непривычно пахло мокрой после дождя травой. Я не могла надышаться: я выросла в доках среди запахов дегтя, испортившейся еды, навоза, человеческих экскрементов и заглушающих все остальное мужских запахов — будь то источающие едкую вонь немытые выходцы из низов или пропахшие одеколоном и помадой для волос джентльмены. Прямо перед нами в по-зимнему прозрачном воздухе алели ягоды падуба, а под ним расстилалась шелковистая трава, которая совсем недавно начала терять сочную зелень.
— Я думал, может, здесь, — произнес Шейкер.
— Да, — согласилась я. — Это хорошее место. Это место ей подходит.
Используя совок для угля, Шейкер помог мне похоронить Фрэнсис под падубом, а затем отступил назад. Я нашла небольшой камень с розовыми прожилками, положила его на свежевскопанную землю поверх маленького могильного холмика и прочитала молитву. Не знаю, сколько я простояла там на коленях — я снова потеряла счет времени, — но я была уверена, что Шейкер где-то рядом. Наконец он взял меня под локоть, помогая подняться на ноги, со словами: «Я люблю приходить сюда, когда нужно что-то обдумать. Кажется, больше никто не заглядывает в это место. Здесь ее никто не будет беспокоить».