— Левко, ты куда одну штанину подевал? — со смехом спрашивает отец, заметив оборванную штанину.
— Ее собаки так изодрали, что болталась во все стороны, так мы с Настечкой вечером взяли да и оборвали ее совсем, — смеется и Левко, видя, что отец в хорошем настроении.
— Снимай, сорванец, другие надень, — велит отец.
— Праздничные?
— Праздничные.
— Мне, папа, и в этих хорошо! — жалобно кривится Левко, потому что нет хуже, чем гулять в новом: там не сядь, тут не ляг и через голову не перекувырнись, как будто у него только и дела, что смотреть за одежей.
Замриборщ, посмеиваясь, подходит к Мирошниченку, здоровается.
— Послали, Свирид Яковлевич, по вашу душу. Немедля, говорят, привези — и никакая гайка.
— Кто сказал?
— Заместитель председателя уисполкома.
— А где председатель?
— На банду поехал.
— Зачем же вызывают?
— Не сказано. Приехал член президиума губкома и гоняет всех, как пришпоренных. Краем уха слыхал я, что очень ругает за плохие дела в совхозе. У него, похоже, родственник там.
Из хаты, доплетая косу, выбегает Настечка, личико у нее свежее от сна и умывания.
— Доброе утро, дядя… — Она дошла до фамилии и засмеялась: — Замриборщ!
— Гляди, вот скину пояс! — Мотоциклист хмурит густые брови и кладет руку на ремень.
— А вот и не скинете! — пританцовывает Настечка.
— Поехали, Свирид Яковлевич.
— Ох, и не в пору же ты приехал, Олекса! — хмурится Мирошниченко. — Как раз надо землей наделять.
— Ничего не поделаешь — служба.
— Ну что ж, едем, раз такая горячка.
— Папа, а завтракать? — с укоризной смотрит на него дочка. Ну разве можно не пригласить гостя позавтракать? Настечка поднимает глаза на товарища Замриборща. — Милости просим к нам, отдохните с дороги, а я быстренько откину вам картошечки, поешьте с огурцами.
— Спасибо, хозяюшка, спасибо, некогда! — Замриборщ вскакивает в седло, сажает позади себя Левка, а отец насилу втискивается в коляску.
— Сперва заедем к Тимофию Горицвиту, — говорит Мирошниченко.
— Папа, я вам хоть на дорогу дам! — огорчается Настечка. — Ведь проголодаетесь.
— Не надо, доченька.
Но девочка проворно бежит в хату, а чертопхайка выезжает со двора.
Ну и славно же ездить на ней, даже глаза от удовольствия сами закрываются, а сзади ветер надувает рубашку колоколом. Так и ездил бы всю жизнь. Жаль, что до дяди Тимофия так близко.
На дворе у Горицвитов уже хлопочет Дмитро — он оседлал столярский стульчик и острым ножом вытесывает зубец для ясеневых граблей. С огорода, подоткнув юбку, идет по меже тетя Докия, в деревянном подойнике у нее картошка и огурцы. Раз нету в хозяйстве коровы, так подойник послужит и для овощей. Увидев подъехавших, она поклонилась, улыбнулась и побежала в хату. Оттуда, уже одетый, выходит дядя Тимофий. Отец отворяет ворота и идет ему навстречу.