. Русская полевая артиллерия со своим умением пользоваться телефонной связью, вести огонь с закрытых позиций превосходила немцев во всем, но ей нечего было противопоставить полевым гаубицам противника
>211. «Так как в то время в нашей армии тяжелой артиллерии не было, и, следовательно, действие ее снарядов, разрывавшихся с громадным треском и поднимавших высокие столбы земли, было неожиданностью для людей, – вспоминал начальник 27-й пехотной дивизии генерал А. М. Адариди, – то оно, естественно, производило на них очень сильное впечатление, несмотря даже на то что материальные потери мало отвечали звуковому и зрительному эффекту»
>212. Тяжелым испытанием для русской пехоты оказалось и знакомство с немецкими броневиками, с которыми трудно было бороться на открытой местности
>213.
Положение русских войск было сложным, но контрудар 29-й пехотной дивизии резко изменил положение>214. Вечером того же дня Г фон Франсуа, получивший приказ М. фон Притвица выйти из боя при любом его исходе, вынужден был отойти>215. На ряде участков отступление немцев оказалось весьма поспешным и больше походило на бегство>216. Под Бильдервейшеном их части бросили окопы, раненых, перевязочный пункт и шесть орудий>217. Общие потери войск Г фон Франсуа в этот день составили до 1,5 тыс. человек и восемь орудий>218. Общая убыль наступавшей русской 27-й дивизии – 63 офицера и 6842 нижних чина, почти 46 % состава, перешедшего границу>219. Русские дивизии сражались храбро, но в целом управлялись неумело. Должной координации действий отдельных частей не было, слабо охранялись фланги – все это позволяло немцам совершать обходы и наносить значительные потери своим противникам, атакуя превосходящими силами стоявшие отдельно или наступавшие порознь части>220.
Успех подобного рода приемов неудивителен, так как связь между дивизиями 3-го армейского корпуса и даже полками его дивизий была налажена из рук вон плохо>221. Тем не менее вылазка Г фон Франсуа так и не привела его к решающей победе, что было особенно важно в сложившейся ситуации. Командование 8-й армии ожидало, что 1-я русская армия начнет наступление на три дня раньше и это даст ему возможность по очереди расправиться сначала с ней, а затем уже и со 2-й армией. Бой 17 августа менял многое в их в расчетах – и во времени, и в пространстве. Штаб 8-й армии начал колебаться и постепенно терять уверенность в конечный успех сражения>222. Первый бой вызвал разочарование и у русского командования. С самого начала столкновений с немцами в полный рост стала проблема недостаточно эффективного использования кавалерии.