. В 1914 г. вся армия королевства состояла из шести пехотных и одной кавалерийской дивизий: 117 тыс. человек, из них 93 тыс. штыков и 6 тыс. сабель при 324 орудиях и 102 пулеметах
>214. Боеспособность ее после реформы, при почти 90-летнем отсутствии боевого опыта, оставалась открытым вопросом. Впрочем, неясным было и то, получат ли бельгийцы шанс на проведение мобилизации (они начали ее в ночь с 31 июля на 1 августа 1914 г.)
>215. Французы до войны не придавали особого значения угрозе со стороны бельгийской границы. Русские военные не сомневались в том, что вторжение через Бельгию состоится и особой опасности для интервента не будет.
В 1910 г. русская разведка получила достаточно полную информацию о «плане Шлиффена» – его отчет о военной игре, проведенной в конце 1905 г. Начальник Большого Генерального штаба исключал возможность сохранения нейтралитета Бельгии и Голландии. Естественно, он исходил из своего видения интересов этих государств: «Едва ли может подлежать сомнению, если Франция и Англия выйдут победителями из этой войны, что оба маленьких государства – Бельгия и Голландия составят часть их добычи, между тем они должны ожидать несравнимо лучших условий со стороны Германии как победительницы. Собственные интересы Бельгии и Голландии призывают их стать на сторону Германии. Конечно, нельзя вместе с тем сказать, что они на самом деле последуют этому призыву… Все-таки можно принять, что оба эти угрожаемые государства примут более смелое и более здравое решение»>216. Готовность немцев действовать силой, если эти государства, во всяком случае Бельгия, не примут «более здравое решение», не вызывала сомнений.
23 апреля (6 мая) 1914 г. временно исполняющий должность военного агента в Гааге и Брюсселе ротмистр князь Д. А. Накашидзе сообщал в отдел генерал-квартирмейстера ГУГШ: «Короткость нынешней франко-германской границы, не позволяющая развернуть на ней всю массу германских войск, а также выгодность для этих последних занять излюбленное немцами охватывающее положение уже в самом начале войны с Францией выдвинули уже давно вопрос о возможности перехода части германских войск через Люксембург и Бельгию. Германская железнодорожная политика, стремящаяся создать здесь возможно большее число линий, часто не имеющих значения в торговом отношении, но являющихся новыми путями для перевозки войск, подтверждает предположение, что в случае войны германцы, рассчитывая на полную беспомощность Люксембурга и слабость бельгийской армии, не постесняются провести свои войска через эти две страны»