Лаутар робко зашел в магазин.
Его тут же окружил своим еврейским обаянием Нахес:
- У нас радость? – бодро спросил Нахес и тут же заботливо понизил голос. - Или горе?
- Радость! – скромно отозвался Лаутар. – Мне нужен костюм. Для свадьбы. Хороший.
- Хороший костюм?! – аж вспыхнул радостью Нахес.
- Пиджак. Для начала. Там посмотрим! – испуганно сказал Лаутар, разглядев ценники на костюмах.
Лаутар смотрел на себя в зеркале, а рядом, сияя, стоял Нахес.
Пиджак был хорош. Он ладно сидел на Лаутаре, но от этого еще нелепей и гаже сделались старые штаны Лаутара.
Нахес перехватил взгляд Лаутара и сказал:
- Вы правильно думаете, и я с Вами согласен! Конечно, нужны штаны! Жених без штанов – это уже хулиганство!
Нахес молниеносно вынес штаны вместе с извинениями:
- Вам придется подождать, ровно минуту! У меня одна примерочная! Она сейчас занята. Тесно, но ничего не поделаешь! Всю жизнь я так, в тесноте, но не в обиде, слава богу! Мой дедушка говорил: Лучше иметь маленькое ателье, чем большие погромы!
В этот момент занавеска примерочной разлетелась в стороны, и взглядам Нахеса и Лаутара предстала Ана – она была в ослепительном, белом свадебном платье.
- Чтоб я так жил! – сказал тихо Нахес. – Как вам в этом хорошо!
Ана и Лаутар, не в силах вымолвить слова, смотрели друг на друга.
По проселочной дороге ехала процессия из нескольких мотоциклов, сильно побитых жизнью ГАЗиков и двух серых от пыли правительственных «Волг».
Замыкал процессию грузовик, в котором сидели, глотая пыль, солдаты – человек двадцать, и четверо мексиканцев с гитарами, бубнами и маракасами.
Их пышные сомбреро стали серыми от пыли.
Солдаты норовили уронить головы в касках, проваливаясь в сон.
Мексиканцы с прищуром смотрели с раскаленную даль.
- Стой! Стой! – заорал Смирнов водителю, и через секунду уже вылезал из машины. – Пешком пойду! У меня жопы больше нет!
Гроссу и Блынду из солидарности последовали его примеру.
Они втроем пошли пешком, впереди колонны.
- Ты же говорил, «республика маленькая! Далеко не улетит!» – издевательски обращаясь к Блынду, сказал Смирнов. – Где же он?
- Да, - признал Блынду. – Я недооценивал Леонида Ильича!
- То-то! – с гордостью сказал Смирнов, рассмеялся было, но тотчас осекся. – Эх, знал бы ты Леню…
Наступала ночь.
У костра сидели солдаты, они пекли картошку.
Солдаты передавали картошку мексиканцам, те благодарили их широкими глупыми улыбками, а вскоре затянули печальную мексиканскую песню.
Гроссу и Смирнов сидели рядом.
Лицо Смирнова было печальным, он успел даже загореть, как цыган, за этот мучительно долгий и пыльный, как проселочная дорога, день.