7
Улицы в центре сияли огнями, а так как Вики прекрасно справилась недавно на гораздо хуже освещенной Вудбайн, она решила идти домой пешком. Подняв воротник, чтобы хоть как-то защититься от ветра, и сунув руки в перчатках поглубже в карманы, больше по привычке, чем для тепла, она направилась вдоль Блуар-стрит. Идти было не так уж далеко, а ей требовалось подумать.
Прохладный ветер приятно обдувал лицо и даже как будто облегчал головную боль. Хотя ей приходилось ступать очень осторожно, ходьба все-таки была гораздо предпочтительнее тряски на заднем сиденье такси.
И ей действительно нужно было подумать.
Вампиры и демоны… ладно, пусть даже один вампир и один демон. За восемь лет службы в полиции Вики всякого навидалась и даже поверила в существование таких вещей, о которых большинство здравомыслящих людей — включая полицейских и социальных работников — предпочитают не задумываться. По сравнению с той жестокостью, с какой сильные обходились со слабыми, признать вампиров и демонов было не так уж трудно. Тем более что этого вампира, видимо, можно считать хорошим парнем.
Она вновь представила его улыбку, но тут же строго приказала себе не отвлекаться.
На Йонг-стрит Вики повернула налево, остановившись перед красным сигналом светофора, скорее в силу привычки, чем по необходимости. Нельзя было сказать, что огни заливали перекресток, но он был неплохо освещен, а машины все еще проезжали редко. Она не была единственным пешеходом — Йонг-стрит никогда не пустела, — но остальные полуночники держались скромно в стороне, не попадаясь на ее пути.
— Это потому, что ты ходишь, как коп, — как-то раз объяснил ей Тони. — Со временем все вы, полицейские, выглядите одинаково. В форме или в штатском — не важно.
У Вики не было причин не верить ему, она не раз убеждалась, что этот паршивец всегда прав. Точно так же у нее не было причин не верить Генри Фицрою, поскольку она собственными глазами видела демона, о котором тот говорил.
«В темноте шевельнулась темнота и исчезла». Она увидела только призрачную тень, скользнувшую под землю, и благодарила Бога за это. Смутные очертания, которые она могла припомнить, приводили ее в такой ужас, что разум отказывался вспоминать. Запах разложения, однако, Вики помнила прекрасно.
Но не вид и не запах убедили ее, что Генри Фицрой говорил правду. И то и другое он мог подделать, хотя она не представляла, как или зачем. Ее убедила собственная реакция. Собственный страх. Отказ разума ясно припомнить увиденное. Ощущение всепоглощающего зла, пресыщенного и холодного, исходившего из темноты.