на богатой девке, которая старше тебя на семь лет. И я вижу уже, куда у тебя глядят глаза, -
ты гуляка, парень, и человек легкой жизни, но сейчас ты, кажется, уж налетел порядком, ибо у меня тяжелая рука, и кого я, поп, соединил железными кольцами, того уже не
разъединят ни люди, ни Бог, ни судьба". И вот так и получилось.
КОРОЛЕВСКИЙ РЕСКРИПТ
Глава 1
Эсквайру Саймонсу Гроу:
"Дорогой сэр! Обращаюсь к вам с великой и покорнейшей просьбой. Вот уже в
течение пятнадцати лет я занимаюсь историей смуты в нашем королевстве и в связи с ней
и жизнью короля-мученика. Мой труд начинается с описания детства его величества при
дворе венценосного отца его, короля Британии, Шотландии и Ирландии — Иакова 1.
Правда, я не имел возможности работать в королевских архивах, но зато все труды его
величества — теологические, политические, философские, демонологические и
эгзегетические — я проштудировал с величайшей основательностью. Это-то и дает мне
некоторое — пусть слабое и обманчивое — право надеяться на то, что светлый образ короля-
философа в моей книге предстанет перед потомством в подобающем ему свете и величии.
Увы, сэр, должен сознаться, что сердце мое сейчас не весьма спокойно. Слишком уж часто
на уроках (я преподаватель латинского и греческого) приходится приводить школярам
слова великого Флакка, что уж третье поколение рождается и живет в пламени
гражданской войны! Да избавит же нас Бог от этого! Именно по этой причине я решил на
склоне лет своих откинуть школьную ферулу и взяться за перо. Я хочу, пользуясь словами
Спасителя, отвести слепцов, следующих за слепым поводырем, от поджидающей их
бездны. Только объяснив все это, я могу наконец изложить свою просьбу.
Мне стало известно, что полвека тому назад вы, сэр, будучи лекарским учеником,
стояли у смертного одра некоего актера и сочинителя масок Уилиама Шекспира. Этот
актер за несколько лет до своей кончины был почтен личным письмом его величества, а
затем и длительной аудиенцией наедине. Как и следовало ожидать, беседа с монархом
оставила неизгладимый след в загрубелом сердце лицедея. Вскоре после этого он покинул
подмостки и уехал на родину, чтобы провести последние годы в мирных трудах и
размышлениях. Вот это чудесное преображение я и хотел бы с соответствующими
комментариями внести в свой труд. Однако никаких подробностей и даже подтверждений
этого факта, который к тому же отрицается весьма многими, я не имею.
Ничего существенного не дало мне и знакомство с собранием пьес покойного,
выпущенных посмертно его сопайщиками. Это беспорядочное и утомительное