На полях стояли восклицательные и вопросительные знаки, обозначения "Sic NB", некоторые места были даже отчеркнуты, содержание их пересказано по-английски. Кое к
чему были сделаны подзаголовки: "Это о симптомах", "Здесь о медикаментах", а во
многих местах просто стояло: "Mors" — смерть! Если бы не оно, Шекспир никогда бы не
набрел на место, как будто специально написанное для него. Канцелярским почерком -
безличным, четким и торжественным — владелец книги надписал: "Тут говорится о том, что при лекарствах, изводящих слизь, прежде всего больного рвет слизью, затем желтой
желчью, затем черной, а перед смертью чистой кровью. В этот момент, — говорит
Гиппократ, — больные умирают. N В: неоднократно наблюдал это сам в госпиталях и
лазаретах".
Шекспир положил книгу прямо на тумбочку и задумался. Да, видимо, пора! Пора
перестать валять дурака, обманываться бабьими сказками, верить в инфузии и примочки.
Он всегда говорил: "Человек должен так же просто умирать, как и рождаться". Надо, в
конце концов, позвать Грина и составить завещание как следует. Все его ближние хотят
этого и все боятся. И он боится тоже. Не самого завещания, конечно, а всего связанного с
ним. Мерзости окончательного подведения итогов, когда все, что он так хорошо умел
прятать, — любовь, равнодушие, неприязнь, зло, дружбу, благодарность, — вдруг перестанет
быть просто его чувствами, а превратится в волю, поступок, в купчие крепости, расписки, земли и деньги. Что за вой поднимется тогда над его гробом!
И все-таки пора, пора! Ведь сегодня утром его тошнило чистой кровью.
— Mors! — сказал он громко. — Mors! — и прислушался к слову.
Было очень тихо. За стеной тикали часы, от единственной свечи на всем лежал
желтый, угарный свет.
Так и застал больного доктор Холл. Было утро. На приветствие доктора больной не
ответил. Доктор наклонился и пощупал пульс — бился он часто и жестко, один такт
выпадал. "Да, все к развязке! подумал доктор. — Надо бы о завещании, а то жена
перегрызет горло".
— Мистер Виллиам, — сказал он осторожно.
Больной молчал. Раскрытый фолиант лежал на тумбочке, доктор наклонился и прочел
строчки, подчеркнутые красными чернилами. "В этот момент, говорит Гиппократ, -
больные умирают". "Погано", — подумал доктор и повторил:
— Мистер Виллиам…
Больной не пошевельнулся, только чуть дрогнули сомкнутые веки. Доктор постоял
немного и осторожно, на цыпочках, как от спящего, вышел из комнаты. И дверь он
затворил тихо-тихо, так, чтобы не разбудить.
Оба они играли в одну игру и слегка подыгрывали друг другу.
Глава 3
… Холл возвратился от больного, увидел Бербеджа и недовольно поморщился.