— Нет, нет, мистер Ричард, — сказал он, — это абсолютно исключено. Никаких пяти
минут больше не будет. Идемте, Гроу.
— Но честное слово! — истово округлил глаза Бербедж. — Даю вам честнейшее из
честных…
— Нет и нет! Идемте, Гроу! — Доктор схватил его за руку и вытащил в коридор.
— Значит, так, Гроу, — сказал он. — Мы сейчас входим к больному. Я вас ему рекомендую
и ухожу — я еще домой не заглядывал, — а вы подвигаете стул к кровати, садитесь, берете
книгу — их там на столе несколько — и читаете. Пока он сам к вам не обратится — не
заговаривайте. Этого он не любит! Понятно?
— Понимаю, — кивнул головой Гроу.
— А что, он очень плох? — спросил Бербедж.
— Очень, — отрезал Холл, не оборачиваясь. — Застегнитесь, Гроу, хорошенько, что это вы
как?.. Я там велел отворить все окна. А вас бы, мистер Ричард, я попросил пройти к
хозяйке и занять ее. Ни в коем случае не надо, чтоб она входила к больному, он сейчас в
очень возбужденном состоянии.
— Ясно, — сказал Бербедж, — не беспокойтесь, пока я здесь, никто из домашних к нему
не зайдет.
— Очень прошу вас, — повторил доктор, — очень.
— Нет, нет, никто не зайдет. Вашу супругу он уже выгнал, Юдифь дома, а миссис Анна
сидит у себя и плачет. Все в полном порядке, мистер Холл. Все как и должно быть в этом
доме.
Доктор зря остерегал Гроу: почти полчаса больной молчал и не то спал, не то просто
думал о чем-то очень своем. Во всяком случае, глаза его были плотно закрыты. За это
время Холл появлялся дважды. Он подходил к кровати, прикладывал к виску больного два
длинных прохладных пальца и, только-только коснувшись, сразу же, удовлетворенный, уходил, даже не взглянув на Гроу. Все это он проделывал так бесшумно, так скользяще
легко, что даже казался почти плоскостным, как тень или призрак. Потом, через какой-то
промежуток, зашла Мария, приставив стул к окну, стала на колени и закрыла форточки.
— Хорошо, Мария, — сказал больной не открывая глаз.
Мария молча слезла со стула, поставила его обратно, потом подошла к двери и оттуда
спросила:
— А может, протопить? Дрова еловые, сухие, трещат! Для воздуха, а? И сыровато что-
то!
— Не надо, Мария, — ответил больной не двигаясь.
Старуха пожевала губами и ушла. Потом долго никто в комнату не заходил. Затем
дверь приотворилась и в щели показалась голова. Она поглядела в сторону кровати — в
комнате было темно — и перевела глаза на Гроу. Тот коротко развел руками. Голова кивнула
и исчезла, и сейчас же больной спросил:
— Это кто был, Саймонс?
— Мистер Бербедж, — ответил он.
— А, он здесь! — словно удивился больной и тут же спросил: — Вы доктора давно знаете?