исконных прав перед каким-то высоким трибуналом. Гроу думал также, что обреченный
человек этот понимал, что защита будет трудная, ибо все свидетели лгут, а судьи
подкуплены. В общем, все в этом доме было непонятно, и только одна строчка из одной
очень старой и никогда особенно не почитаемой им книги подходила к тому, что здесь
происходило. Ее вдруг вспомнил Бербедж.
Был такой разговор.
— Видишь ли, — сказал Шекспир, — вот ты действительно мой душеприказчик, потому
что все остальное уже не мое. Был дом Шекспира — будет дом доктора Холла, деньги
спрячет Сюзанна, серебро возьмет Юдифь — вот уж даже следа от меня не осталось в мире!
Только имя на плите. А книги-то все равно мои! Хорошие или плохие, — а мои!. "Гамлет" -
Шекспира! — "Лукреция" — Шекспира! Сонеты — Шекспира… Что бы там ни было, никто на
них иного имени не поставит, понимаешь? Мо-е!
— Понимаю, — ответил Бербедж. — Нет, правильно сказал Христос: "Главные враги
человека — это его домашние".
— Да-да. Христос сказал именно так! — Шекспир с улыбкой посмотрел на Гроу и
покачал головой. — Но, Ричард, наш молодой коллега, может быть, еще и не женат, так не
надо бы, пожалуй, учить его такому Святому Писанию, как ты думаешь?… Когда утром
Гроу сидел в трактире, к нему подошел рыжий, толстогубый парень в вязаном шерстяном
колпаке и поздоровался, как со старым знакомым.
— Вы что, — спросил рыжий дружелюбно, — из Нью-Плеса?
Нью-Плес — новое место, так официально назывался дом Шекспиров.
Гроу кивнул головой и подвинулся, хотя места было много. В руках толстогубого была
большая глиняная кружка. Он поставил ее рядом с локтем Гроу и уселся.
— Вот я сразу вижу — вы откуда-то издалека, сказал он. — Что, студент?.. Ну, я сразу же
вижу студент! Не из Оксфорда? А то я два года там жил у кузнеца! На все там нагляделся.
Что, к родственникам приехали?
— Нет, — ответил Гроу.
— О? Нет? — удивился рыжий. — Неужели там, в Нью-Плесе, у вас никого-никого? Ну, тогда плохое ваше дело — там ведь не разживешься! Скупые больно бабы там!
— Да ну? — как будто удивился Гроу. Ему было интересно, что говорят здесь о
Шекспире и его семье.
— Верное слово, мистер студент, верное слово, скупее их у нас нет, — что старая, что
младшая, что мужья их.
— А доктор? — спросил Гроу.
— А что доктор? — ухмыльнулся парень. — К доктору тоже без денег не суйся. Он
задаром тебе и пук сухой травы не даст. Ну конечно, если ты ему что сделаешь, — ну, коня
подкуешь или там стальные усы к шкатулке, — он заплатит. Сколько спросишь, столько и
даст. Мелочности этой бабьей у него нет. Ну конечно, все-таки как-никак, а мужчина! Но