Усталость брала свое. Где она могла поспать? Можно было пойти на городской пляж, прилечь на лавочке. Вика повернула.
Ей, как и вчера, было непонятно, что он хотел. Было ясно только, что ему все-равно, если она умрет, если она плачет или просто растерянна. Он не любил ее. Вика чувствовала, что больше не существовала для него, а если и существовала, то как предмет вызывающий презрение. А может быть равнодушие?
Она не знала, и это казалось невыносимым.
Она предпочла бы, чтобы он убил ее. Она была женой-подстилкой, женой по расчету, нужной для тонкой интриги, не затронувшей сердца и выброшенной за ненадобностью. Она, как женщина, потерпела полное поражение.
Мамочка, это, правда, происходило с ней? Это ее обманули? Это ей воспользовались? Это она — разменная монета? При мысли об этом по телу Вики пробежала новая судорога. Она должна взять себя в руки.
Как это унизительно — быть вышвырнутой на улицу! Не понять, что человек, который находится рядом с тобой — притворщик! Человек, который ведет тебя под венец — ни грамма не любит тебя! Человек, которому ты вверяешь свою жизнь — играет с тобой! За что? Только за то, что когда-то — десять лет назад — ему сделали больно. Почему она должна платить? Почему?
Когда же берег?
Она уже почти дошла до реки, когда само провидение послало воспоминания о бабушкином доме. Старом, сморщенном, неуклюжем деревенском доме, в котором она не была… Вика задумалась: сколько? Месяца два-три точно не была. Дом находился в Подмосковье, минут сорок по Казанскому направлению. Конечно, туда добираться долго и неизвестно что там и как, но это крыша над головой. Ключи, как и двадцать лет назад, припрятаны под шифером облезлого сарая, и если лачугу не облюбовали бомжи, она сможет провести там несколько дней. «Опять же: только в том случае, если Ярослав не прибрал и ее», — напомнила себе Вика.
Ей безумно захотелось оказаться под сенью ветхого жилища. В детстве она проводила там каникулы, ела бабушкины блинчики из печки и сладчайшую клубнику, чесала за ухом плешивого кота и гонялась за бабочками.
Ей нужна была электричка. Пусть денег с собой не имелось — она могла запрыгнуть на платформу через какой-нибудь дырявый забор.
Некоторое время Вике понадобилось, чтобы сообразить, где она находилась, и определить, куда повернуть. Сначала она шла бодрой походкой: у движения была цель, но вскоре усталость победила. Сколько же ей тащиться до вокзала? Часа три-четыре не меньше. Почему вчера она сразу не вспомнила про деревенский дом и не поехала туда вместо бесцельного блуждания по городу?