— Какими же надо быть мерзавцами! — не отворачиваясь от окна, презрительно вымолвила она.
Он молчал.
— Почему? — она испытующе смотрела на холеное лицо приспешника дьявола. Кто бы мог подумать, что этот симпатичный толстый добряк может поступить так с девушкой? Где же рыцарство? Где участие? Сочувствие? Прощение? Понимание? Где мужчины? Где?
Молчание было ей ответом.
— Неужели ничего нельзя исправить? — взмолилась она.
— Нет, — голос его звучал глухо.
— Все так серьезно?
— Для Ярослава — да.
— А для тебя?
— Тоже. Я работаю с ним и на него.
— Вы не подумали о том, что она здесь ни при чём?
— Я — подумал. Он — нет. Для него это очень личное, — большие глаза Андрея умоляли её понять. — Его отец умер из-за заварухи с этой квартирой. Ярослав молился на него, как на бога. Я и сам… я таких людей не встречал.
— Но Вика не виновата. Ни в его смерти, ни в делах семьи. Ей тогда сколько было? Пять?
— Может быть, — Андрей мучительно выдохнул, — но с тех пор она хорошенько воспользовалась плодами.
Ольга понимала, что переубеждать бессмысленно. Она не была сильна в дискуссиях. Она давно обнаружила, что слушать ей гораздо проще и приятнее, чем рассказывать или просто говорить. Не то, чтобы она стеснялась или не умела подбирать красивые слова, не любила поболтать, нет. Где-то лет пять назад, обнаружила в самой сердцевине себя тенденцию много раз перебирать в уме произнесенное и волноваться, не сболтнула ли лишнего? Еще позже начала жалеть, если рассказывала кому-нибудь о сокровенном или личном. Чувствовала прицел всякого вылетевшего звука. Исключение составляли внутреннее «Я» и Вика. С этими двумя она была как дома. Только в их присутствии могла расслабиться, не следить за языком, размышлять вслух.
Она до сих пор помнила слова какого-то писателя-философа, услышанные на радио. Фамилия его давно выветрилась из памяти, да и точная формулировка. Сохранился общий смысл: не болтая на каждом углу, человек защищает себя.
С тех пор она этим и жила.
Частенько учителя в школе, преподаватели в университете хвалили её за то, что на лекции она сидела навострив ушки. Оля кивала: типа, да, ей интересно. Подружки считали её лучшей жилеткой, парни — настоящим кремнем. Но истина заключалась в том, что все они были слишком сосредоточены на себе, считали себя центром вселенной. Она в общем-то тоже. Только они торопились поведать об этом, а она — нет. Ну не любила она и не хотела говорить о себе.
— Он у неё все забрал? Даже квартиру родителей?
— Да. Даже машину.
— Вот козел! Он, правда, не знал про этот дом?
— Не знал. А если б знал, — поспешил Андрей ответить на незаданный вопрос, — ей не оставил.