Вику выгнали (это, кажется, уже стало закономерностью), хотя она была совершенно не виновата в произошедшем. Не потеря работы была ужасной (Вика была счастлива покинуть печальное заведение, а заодно и рабовладелицу в синем костюме). Страшно было, что уволили её одним днем и не заплатили положенных денег. Ни копейки. Что могло быть хуже для человека, который ел два огурца в день, и кофе считал полдником? Уж не говоря про то, что все две недели она тратилась на транспорт, ежедневно мыла голову, старалась? На душе тяжелым камнем повис страх. Где раздобыть денег? Где найти работу? Как избавиться от пытки тревогой и одиночеством?
Понуро опустив голову, Вика брела домой: опустошенная, раздавленная, убитая. Сколько ещё она сможет занимать у Ольги? На асфальте лежали листья: бурые, зеленые, жёлтые. Тоска, съедавшая её две недели назад, навалилась с новой силой. Ей никогда (никогда!) не выбраться из бездны! Навстречу попался высокий парень, он на ходу жевал чебурек и восхитительный запах распространялся, кажется, на всю улицу. Вика несколько секунд пристально смотрела на его рот, пока не опомнилась и не приказала себе отвести взгляд. Потом она непроизвольно заметила девочку с грушей. «Прекрати!» — рассердилась сама на себя и уставилась в высь, не разрешая слезам брызнуть из глаз. Рваные белые облака старались закрыть небо, оно, сопротивляясь, несмело проглядывало сквозь маленькие щёлочки.
«Тебе надо всего лишь выжить, — мысленно сказала Вика самой себе. — Нет суперзадачи быть успешной. Или счастливой. Весёлой, юморной, первой, беспечной. Просто выжить. Прожить сегодняшний день и завтрашний. Больше ничего. Только существовать. Сейчас ты дойдешь до дома, ляжешь в кровать и будешь лежать. Больше ничего».
Вика повернула за угол и очутилась на узкой улице. Мальчик лет трех шел с мамой и старшей сестрой, видимо, из детского сада. На нем была цветастая тоненькая шапочка и зелёная курточка, коричневые вельветовые штанишки ловко заправлены в резиновые сапоги. Женщина с девочкой прошли вперед, а малыш остановился у бордюра и радостно завизжал, глядя на маленькую лужу. С восторгом опустил в неё ногу. Вода не закрыла и сантиметра подошвы — такой неглубокий собрался водостой. Это не уменьшило счастья проказника, от удовольствия он завизжал снова, раскрыл пошире глаза, опустил вторую ногу, потоптался и побежал догонять родных. Вика вздрогнула.
У неё никогда не будет такого малыша. Не будет детской коляски, мокрых пеленок, заливистого смеха, уютного счастья. В прежние, канувшие в прошлое дни, жизнь была полна и разнообразна. У юной Вики было множество приятных хлопот: тусовки, учеба, парни, машины. Теперь же течение жизни удивительно упростилась. Теперь важно было только иметь достаточно пищи, чтобы не умереть с голоду, да крышу над головой, которая не слишком бы сильно протекала.