Вот мой двоюродный дед керосин потреблял. По столовой ложке от простуды. А я, почему на КАМАЗе работаю? Выхлопную трубу в кабину провел, и кайф полный. Вечерами колымлю на ремонте квартир. Лаки нынче делают — конец света! Летаю и тащусь. Одно неудобство — глаза приходится пластырем залеплять, а то того и гляди, лопнут.
Показал я этот рассказик своему другу Стасу. Он со мной согласился. Но не со всем. Дал свою трактовку проблемы.
Был у них один в поселке, по прозвищу Фунфурик. Естественно, из сидевших. Пять лет водку не пробовал, отвык совершенно. И отказался от нее напрочь. Зачем водка, когда есть одеколон. Один фунфурик с утра заглотил — повеселел. В обед стакан воды выпил — и косой. А с водки что? Стакан ее родимой принял — хорошо. А потом, сколько воды не хлещи, кроме бульканья в желудке не будет ничего.
Не совсем по теме, сказал я Стасу. Если так, то у меня тоже есть история. Летел я из отпуска. Как раз перед самым сухим горбачевским законом. Один попутчик с прииска вслух рассуждал. Я, говорит, бутылку куплю, и на день хватает. Весь день ею питаюсь. А в столовку если ходить, в завтрак, обед и ужин, то в два раза больше денег уходит. А работал бульдозеристом на прииске, золото добывал. Какой еще комментарий — язык не поворачивается.
Был у нас со Стасом товарищ один. Он придумал коньячную диету. Я его в свое время не спросил, а теперь не спросишь, что он имел в виду. Может быть, как раз это самое. Чтобы значит голодание — в смысле пищи, но свобода — в смысле пития?
Если ударят по левой щеке, подставь правую. Идея великая и благородная, хотя не сразу и не вдруг понимаемая. Ее выстрадать надо. Гасить зло в себе, не допускать его распространения по миру. Мартин Лютер Кинг свою жизнь за это положил. Я восхищаюсь его подвигом, но сказать, что мне хотелось бы повторить его — значило бы покривить душой. А все-таки попробовать можно. Разок. Это все-таки не амбразуру грудью без бронежилета закрывать.
Для начала я щеки отрастил соответствующие. Полгода усиленно питался. Шоколад со свиным салом ел. Такие щеки, что глаз не видать. Они своим отсутствием смирение усиливают. Попутно шею довел до кондиции. Пятьдесят сантиметров в обхвате. Вдруг он, когда по обеим щекам пройдется, в охотку к шее приложится? Тут зло окончательно погаснет. Совесть его проснется и будет нахала грызть, на раскаяние сподвигать.
Ну, вот я и готов к исправлению нравов и к искоренению зла. Тут один вроде как хотел по щеке огреть. Замахнулся даже. Я на него глянул, глаза прищурил, а он вздрогнул, покраснел всем телом и покрылся крупным лошадиным потом. Извините, говорит, это у меня такой нервный тик — с детства. И пустился наутек.