В голове у него сию секунду выстроилась вся цепочка событий. Паззл складывался фактически идеально, а любое туманное место Игорь без труда мог прояснить, достаточно было только проявить хитрость и верно поставить вопрос. То, что Саша был гостем на том самом недавнем празднике, на который Полишинель рвался так рьяно, было понятно Стравинскому и без коварных расспрашиваний.
Кончилась беседа на том обоюдном их уговоре, что увидятся здесь же, когда завершатся занятия. Истинно чудесны студенческие годы;
длительная глубокая дружба устанавливается в молодости легко.
Между тем Саша отправился назад, на верхние этажи. Фигура его уже почти скрылась из виду на лестнице. Игорь остался стоять там, где был.
Вперившись взглядом в окно, он рассматривал бывших во внутреннем дворике уже добрые полчаса двух знакомых ему ребят, кажется, поступивших недавно на дирижёрское отделение. Один из них в этот момент увлечённо что‑то другому рассказывал. Слов отсюда Стравинский, разумеется, слышать не мог.
«Всё сбывается!» — ликовал Полишинель. — «Повелитель Желаний мне не солгал!»
Он облокотился о подоконник и стоял в таком положении долго-предолго. Кто его знает, о чём он так сосредоточенно думал, да и, спроси о том Игоря, он бы и сам затруднился ответить.
Ту оставшуюся нам малую часть пути, мы преодолели безо всяких сколько‑нибудь ярких или запомнившихся происшествий. До самого Энгельса, впрочем, я не испытывал совершенно никакой скуки, проводя время за изучением хранившегося в машине дорожного атласа.
Хитросплетённой сеткою линий раскинулись на карте дорожные магистрали и федеральные трассы. Маленькими синими пятнами посреди всей этой паутины отмечены были места, где дорога пересекала лежавшее поблизости водохранилище.
Волга в этом некрупном масштабе выглядела как одна извивающаяся полоска. Иногда скрываясь вдали от шумных автомобилей, а иногда вновь показываясь в поле зрения, река сопровождала нас почти весь наш путь.
Я подумал, сколько должно быть на этой карте, раскидано тут и там человеческих жизней, чьё жилище даже не удостоено было чести быть обозначенным точкой. Сколько драм, сколько самых глубоких эмоций, которыми живут каждый день тысячи Леди Ю, Леонидов и Эндрю, происходит, оставаясь безвестными, на этих широких просторах.
Сознание всего этого навеяло на меня грусть.
Коган-старший, не умолкая, травил всевозможные байки. Если б не он, постоянно нас развлекавший, то тоска бы моя не оставила бы меня, пожалуй, до самого вечера.
Проехали за пару минут Саратовский мост. Пыль летела из‑под колес, когда отец Когана, разогнавшись, стрелою промчался на другой берег. Как пронеслась наша машина над бескрайней водною гладью, я и сам не успел толком заметить. Мелькнули летевшие навстречу стальные балки моста, и вот уже он позади, и нет по бокам ни ледяной Волги, ни серых ограждений конструкции.