«Какой идиотский, бессмысленный это конец», — мелькнуло тогда в голове.
На пути моём, впереди, показалось спасительное дерево. Взобрался я на него, схватившись за нижнюю ветку, не хуже дворовой кошки. Полз я наверх по столбу, обхватив тот цепко руками, так, как не ползал до этого ни один карабкавшийся в Масленицу смельчак.
Лось, осознав, что теперь я вне зоны его досягаемости, принялся бесцельно бродить внизу. Уходить восвояси он не собирался.
Я оценил своё незавидное положение. Чтобы ощутить себя снова комфортно, я должен был во что бы то ни стало избавиться от преследовавшей меня твари. Скоро силы в руках оставят меня совсем, и я неизбежно стану сползать. Я, вытянув шею, снова посмотрел вниз.
Да, там действительно был сэр Эндрю. Он, со своим несносным для меня видом, прохаживался, кружа возле дерева. Бесконечно довольный тем, что отобрал у меня Леди Ю, он поднял лицо своё вверх, смеясь надо мною открыто. Я должен был его застрелить, снеся Нехлюдову голову за такое своё унижение.
Моей ненависти с излишком хватало на такой выстрел. Нажать на курок, видя только животное, мне было боязно, невзирая на невыдуманную опасность, исходившую от него.
А вот, представив на месте лося заклятого из врагов, означает вершить справедливость, знаменует собою возможность перешагнуть страх убийства. На том все вопросы, как поступить, для меня совершенно отпали.
Следующие события разворачивались стремительно. Я аккуратно, чтоб не полететь вниз, совершив чрезмерно резкий манёвр, переполз на ближайшую ко мне ветку; уселся на ней, как можно удобней.
В ту минуту я представлял из себя сгусток энергии и бесстрашия. Чувствуя ток каждой кровяной капли, бывшей в каждой вене моего тела, я безошибочно взвёл затвор, повторив всё точь-в-точь за действиями Леонида.
Сердце норовит выпрыгнуть из груди. Я упираю в плечо оружие. Пот стекает у меня по лицу, и я ощущаю вкус соли губами. Я целюсь.
Лес, — от низкого деревца на горизонте, до ветки, цеплявшейся мне за одежду, — наэлектризован до возможных только пределов. Напряжение таково, что я не понимаю, как место это стоит, как не взорвалось ещё от переполнившей всё пространство тревоги. Я выстрелил.
Нехлюдова ранило в шею. Он, поняв, что произошло, схватился за неё, прикрыв кровоточащую глотку ладонью.
Я повторяю всё снова. Перезадка, прицелиться верно, нажатие на смертоносный крючок. Второе моё попадание свалило животное с ног. Падал лось во всех реальностях сразу.
Копыта его подкосились в нижних и примитивных мирах, следом, накренившись всем туловищем, которое, он не в силах был удержать, валился лось в неких астральных проекциях, как упадёт ещё тысячу раз во снах, которые мне приснятся. Падение это было абсолютным и вечным.