При этом необходимо различать два главных момента процесса воскрешения «старых богов».
Первый из этих моментов отвечает периоду, когда новая фабрика конституировалась, совершала свои первые завоевательные шаги. Этот момент характеризуется преобладанием «кантианских» мотивов. Идеологи новой буржуазной группы сосредотачивают свое внимание преимущественно на выяснении внутренней структуры производственных организаций, на описании связей, устанавливающихся между отдельным факторами и элементами капиталистического производства. «Динамизм» последнего подчеркивается ими, но подчеркивается сравнительно весьма слабо. Усилившаяся «подвижность» капитала, лихорадочно быстрый рост новейшей техники обусловили собою симпатии означенных идеологов к тем из старых философов, в системах которых предпосылки динамизма получили большое развитие, чем у кенигсбергского профессора. Наступает второй момент в истории возрождения философии.
«В ранние годы юности наивно-реалистическое мировоззрение автора было расшатано «Пролегоменами[56]» Канта. С этого момента началось все его критическое мышление. Последнее привело к тому, что автор очень скоро признал непостижимую «вещь в себе» иллюзией. Этим он вернулся к вдохновителям Канта – Беркли и Юму»[57]. Так исповедуется один из основателей наиболее модной в наши дни философской школы.
Неокантианство сменяется «поворотом» к системам «докантовского» мышления.
Мы не будем излагать последовательно истории современной философии. Ограничимся тем, что отметим несколько эпизодов означенной истории, но эпизодов достаточно ярких и дающих надлежащее представление о курсе, принятом в последнее время идеологией авангарда промышленной, капиталистической буржуазии.
В качестве первого примера мы возьмем философскую систему Вильгельма Вундта[58].
При анализе ее, прежде всего, коснемся учения о «представлениях-объектах».
Начальный этап всякого познания, учит Вундт, познание наивное. Для последнего не существует различия между представлением и объектом. Затем наивное познание уступает место познанию «рефлектирующему», размышляющему, которое противополагает объект представлению. Но при этом совершается крупная ошибка. Точка зрения рефлексии принимается за первоначальную, и с помощью ее думают достичь единства «мышления и бытия», – единства, якобы, раньше – до торжества рефлектирующего познания – никогда не существовавшего. Объект и представление квалифицируются рефлектирующим познанием, как два совершенно отличные друг от друга явления, объекты. Допускается возможность существования объекта