Мама умерла не сразу? Она не умерла от удара?
Реджина прилипает окровавленными ладонями к стеклу, смотрит в салон и пальцами потирает испачканные окна, а затем вдруг разрывается таким криком, что у меня леденеет душа. Я ударяю ладонью по губам и бегу быстрее. Мама, я рядом, я здесь.
— Нет, нет! — Плачет она, ударившись лбом о машину. — О, Боже мой, пожалуйста!
Ее окровавленные пальцы стучат по стеклу, опускаются ниже и открывают дверцу.
Я оказываюсь достаточно близко, чтобы увидеть, как она распахивает дверь, ныряет в салон и прижимает к себе безвольную голову Лоры к груди. Лора мертвая. Белая. Только губы алые, тонкие струйки крови тянутся по подбородку и застыли на ее шее.
Я зажмуриваюсь и с болью отворачиваюсь.
— Девочка моя, очнись, Лора, очнись! — Просит мама, а Лора не шевелится. — Прошу, я здесь, слышишь? Я рядом с тобой, солнышко, я здесь!
Но она не слышит.
Мама кладет голову на ее макушку и сваливается на колени. Резко и порывисто. Так, будто все силы разом испарились, и она больше не в состоянии стоять на ногах. Я плетусь к матери, застываю около нее и осматриваю ее глубокие порезы на лице. Она плачет, я тут же пытаюсь стереть пальцами мокрые дорожки. Но не могу к ней прикоснуться.
Опять не могу. Опять!
— Мам, — плачу я, поджав губы, — я здесь, ты меня слышишь? Мама, мам!
Неожиданно Реджина Монфор стремительно поднимает подбородок. О на смотрит в салон, выпрямляет спину и сглатывает. Ее трясущиеся пальцы отпускают Лору. Кладут на землю очень осторожно. А затем она поднимается, чтобы обойти машину, чтобы подойти ко мне. Я, спотыкаясь, следую за ней. Опираюсь ладонями о ледяной корпус машины.
— Ари, — выдыхает мама, раскрыв дверь. Я не знаю, откуда в ней столько сил! Но она вдруг решительно вытаскивает меня из салона, кладет к себе на колени. Обнимает.
Мои рыжие волосы красные. Она поправляет их пальцами и плачет, покачиваясь из стороны в сторону.
— Ари, ты меня слышишь? — Спрашивает она дрожащим голосом. Я сажусь напротив и гляжу, как ее слезы падают на мое бледное лицо. Мама постанывает и дергает плечами, будто бы кто-то ударяет ее снова и снова, снова и снова! — Ари, пожалуйста! — П росит она, а я тяну к ней руки.
— Мам, я здесь!
— Пожалуйста, прости меня, Ари, посмотри на меня, давай, прошу тебя.
— Я здесь! — Кричу, а она меня не видит. — Мам, все в порядке. Все хорошо!
— Мне так жаль, — сгорбившись, шепчет она, прикасается лбом к моей щеке и крепче сжимает в пальцах мои плечи, — вы не можете уйти, не можете уйти. Ты не можешь, ты не бросишь меня, Ари. Пожалуйста, дыши. Дорогая, дыши.