– А как же дождю быть, если от мороза все воды застыли? – парировала Матрена. – Лед примерз к тверди. Слава богу, сей ледник не обрушился! Всю бы Тотьму раздавил! Ить мы в эту ночь на волос от погибели были…
Жены вытаращили глаза, дружно повернули головы к образам и перекрестились.
– Слыхала аз, такой ледник свалился на иноверцев в горах Африкии, – красно баяла Матрена.
– А светолитие? Что за сияние на небе было? – спросила Феодосья. – Али звездочки в дыру посыпались?
– А сие был Божественный огонь, – торжественно промолвила Матрена.
– Божественный огонь? – восторженно повторила Феодосья. – Господь нам грешным лучинами светил?
– Лучинами? – усмехнулась Матрена. И свысока, насколько позволял ее малый рост, обвела слушательниц глазами. – Сие лился райский свет! Из самого рая! Но длилось сие чудо не долго, ибо Господь испугался, что в прореху вывалятся на землю ангелы али другие какие обитатели райских кущ. И содвинул края небесной тверди.
В жаркой горнице повисла счастливая тишина, наполненная нежным хрустальным звоном низвергающихся с небес самоцветных огней. Жены сидели с просветленными лицами, охваченные счастливыми мыслями.
– Баба Матрена, – звонким шепотом нарушила тишину Феодосья. – Как ты думаешь, к чему сие чудо произошло? К добру?
– Да, к чему? – подхватилась Мария.
– Уж не к худу! – воззрилась Матрена на образа.
Феодосья завернула губы к языку, боясь засмеяться от счастья.
«К добру! С Истомушкой все разрешится… Отпустит его воевода с поклоном, простите, мол, Истома, за случившуюся ошибку, примите от меня драгоценный дар в извинение, да не хотите ли под венец с девицей Феодосьей…» – выстраивала она дальнейший ход событий, выбирая из каши сладкий изюм.
– Коли к добру, али аз Путиле еще одного сына нарожу? – промолвила Мария. И подняла узорную бровь.
– Али жито хорошо уродится? – предположила Василиса – Да Феодосью замуж выдадим?
– Выдадим! – закрутила головой Матрена. – Ох, пропьем девку! Выменяем за куны хорошему купцу – доброму молодцу…
Феодосья сияла лицом. И уж в мыслях стояла под венцом, облитая, как житом небесного урожая, влюбленным взглядом жениха Истомы.
– Матрена, ты не знаешь, котел-то у Шарыниных или у Власьевых лопнул? – с тайным удовлетворением вопросила Василиса.
– У Власьевых, – несомненно ответствовала повитуха.
– А так им и надо, Власьевым, это их Бог наказал, – сказала Василиса. – Оне, ироды, соль продают подмоченную, да с каменьями. А покупатели опосля обижаются на всех тотемских, мол, лиходеи в Тотьме и гости, и солевары.
– А ведь я слыхала ночью, как лопнул котел, – вдруг припомнила Феодосья. – Я думала, это у меня в главе от страха какая жила лопнула и загудела. Значит, сие был котел…