Если все верно, то впору было возглашать славу педантичности покойного Перфильева. Но это надо проверить, и Синельников решил действовать немедля. Позвонив Румерову, он попросил его срочно приехать.
Тот явился скоро, вошел в кабинет с искательной улыбкой.
- Вильгельм Михайлович, вспомните, пожалуйста, когда вы передали Перфильеву четыреста рублей, - без предисловий начал Синельников.
Румеров перестал улыбаться. Состояние, в которое он мгновенно впал, Синельникову доводилось наблюдать при дознаниях много раз. Долго собирался с духом Румеров, а когда пришел в себя, то сказал своим тонким, не по комплекции, голосом:
- Если не ошибаюсь, в сентябре прошлого года. Но не четыреста, а шестьсот.
- Какого числа?
- Простите, вот этого не могу точно сказать.
- А за что? Только прошу, не говорите, что отдавали долг.
Румеров, опять помолчав, признался:
- За машину.
- Максимов заплатил столько же?
- Да.
- Тогда же?
- Немного раньше.
- А отдавали Перфильеву из рук в руки?
- Нет, что вы! Мы давали Славе.
- Сейчас составим маленький протокол, и вы свободны, - сказал Синельников. - Но одно условие: никому ни слова.
- Ну что вы! Как можно?! Я все понимаю.
Подписав протокол, вконец расстроенный Румеров ушел, а Синельников отправился к начальнику отдела.
Андрей Сергеевич выслушал его и сказал:
- Знаешь что; инспектор Алексей, нам эту кашу и в семь ложек не расхлебать. Выходы будут...
Он по внутреннему телефону позвонил начальнику отдела по борьбе с хищениями социалистической собственности. Тот сказал: "Прошу", и они поднялись к нему на третий этаж.
Уяснив суть дела, начальник ОБХСС вызвал своего сотрудника Ковалева, которого Синельников часто встречал в управлении, но знакомства они не водили.
Договорились так. Ковалев с помощью опытного ревизора займется проверкой отчетности, связанной с деятельностью бывшего сотрудника комиссии Перфильева,
и вообще всем, что имеет отношение к распределению фондов, а Синельников будет разрабатывать свою версию и вести дознание по линии Перфильев - Коротков - Румеров - Максимов.
Синельников с Ковалевым вместе спустились в буфет, поели и вышли во двор покурить. Синельников рассказал Ковалеву кое-что поподробнее, и они расстались, условившись каждый день поутру обмениваться добытыми сведениями.
- Жалко, завтра пятница, - сказал на прощанье Ковалев.
- Да, придется пару деньков позагорать...
Был третий час. Синельников прикинул: теперь уже можно, пожалуй, и к патологоанатому. И пошел в морг.
Евгений Исаевич, низенький крепкий черноволосый старик с квадратным лицом и кустистыми бровями, стеснявшийся, как знал Синельников, собственной специаль-ности, встретил его у входа в свое мрачное рабочее обиталище. Он покуривал по старинке папиросу, блаженно щурясь на солнце. Дверь морга была открыта, и оттуда тянуло ледяным холодом.