Ранее мы уже рассматривали положения, высказанные в трактате. Говорили о том, что отношения между людьми, например, подданного с правителем, рекомендуется строить исходя из ситуации (ср. выше, гл.2). Автор своеобразно трактует понятие «благоприятные обстоятельства», когда речь идет об использовании любых трещин, обнаруженных в позиции противника (эти трещины следует еще более углублять и расширять, ср. выше, гл.5). Трактат предписывает принимать участие в событии только в том случае, когда все в нем для нас успешно развивается и удачно складывается, ибо при таких условиях управлять процессом гораздо легче (ср. выше, гл. 8). Но автор стремится не только донести до читателя искусство манипулирования людьми, при этом не обязательно в стратегических или политических целях; он также пытается выявить сложность и противоречивость ситуации, что непривычно нам по опыту европейской литературной традиции и, возможно, объясняется разным статусом слова в Европе и Китае. Об этом свидетельствует хотя бы тот факт, что даже когда советник обращается к правителю, он не прибегает к риторике.
Можно, вероятно, сказать, что перед нами – риторический трактат: ибо вместо того, чтобы учить тому, как убеждать других, доказывая правильность и обоснованность нашего мнения, он показывает, как осуществлять наше влияние таким образом, чтобы люди, еще до того, как мы начали говорить, уже готовы были поступать согласно нашим желаниям.
Итак, акцент делается не на построении нашей речи, а на создании таких отношений между нами и другим человеком, чтобы любое наше предложение было принято без всяких сомнений, раздумий и споров. Как известно, для убеждения другого необходимо потратить много энергии и сил – красноречие не дается даром – тогда как результат не всегда гарантирован; попытка убедить другого часто равнозначна ведению настоящего сражения. Однако если другой человек полностью доверяет нам (и ничего больше не опасается), то нам уже не надо прилагать каких-либо усилий: мы и так добились победы. Хотя речь иногда и идет о проблемах речи, риторики, но оба ранее обсуждавшихся положения – предварительное преобразование и косвенная эффективность и обусловленность – остаются справедливыми и в данном случае. Действительно, если древние греки уделяли большое внимание красоте речи и постоянно учились искусству риторики, то в Древнем Китае, напротив, изучению приемов аргументации, риторическим построениям и анализу частей речи не придавали особого значения.
Использование приемов красноречия, очевидно, должно было бы соотноситься как с внешним эффектом, так и с действием: несомненно, существует «ораторское действие», то есть влияние оратора на публику; придавая своей речи больше яркости и убедительности благодаря используемым риторическим приемам, оратор стремится как можно быстрее и вернее достичь успеха. Тем не менее, трактат Гуйгу-цзы учит говорить как можно меньше; и лучше даже, если подданные не видят своего правителя, когда он говорит; однако он должен подготовить почву для того, чтобы его правильно поняли, еще заранее, в начале процесса, «в верхнем течении реки», разработав эффективную стратегию; говорить же, предлагать, а также сражаться следует как можно позже, то есть «в нижнем течении реки».