Голодающие рабочие массы потеряли скоро совершенно доверие к делам коалиционного правительства, a вместе с тем, по-видимому, отчасти и к руководству нашей социал-демократической партии. В Гельсингфорсе огорченные рабочие массы стремились сами осматривать запасы масла и делить их между собою; в конце лета в нашем главном городе автоматически вспыхнула всеобщая забастовка, которая продолжалась два дня, пока организованные рабочие её не закончили. Давление политической атмосферы становились настолько высоким, что оно уже, казалось, мешало нашему парламентаризму. Это была действительность демократизма: свободное обострение классовой борьбы. Но мы, социал-демократические представители, не видели действительности демократизма, но лишь его туманный мираж.
Этот появившийся перед нашими глазами мираж получил первый удар от руки временного правительства Керенского. Невзирая на ожесточенное сопротивление буржуазного меньшинства, сейм принял, сообразно постановлению Всероссийского С’езда советов рабочих и солдатских депутатов, основной закон о внутренней демократической свободе Финляндии и о праве сейма на распоряжение высшей государственной властью страны. Из Петрограда прибыла даже полуофициальная меньшевистская делегация (Чхеидзе, Лабер, Дан), чтобы задержать принятие этого закона, но слишком поздно. Тогда, в конце июля, русское временное правительство распустило сейм и назначило новые выборы. Социал-демократическая фракция пыталась дважды продолжить заседания разогнанного сейма. В первый раз депутатов встретили у дверей сейма посланные Керенским гусары; во второй раз на дверях была лишь печать правительства Керенского: тальман сейма тов. Лайнер приказал открыть двери, и заседание было устроено, но в нём принимали участие лишь члены социал-демократической фракции.
Наша партия не отказалась принимать участие в новых выборах, которые были произведены в начале октября. На этих выборах наша партия потеряла, несмотря на значительное повышение количества полученных нами голосов, своё положение большинства в сейме. Главную помощь буржуазии на этих выборах оказали, без сомнения, избирательные подлоги. Уже сразу после выборов в газетах описывалось, как в некоторых избирательных районах, в которых избирательные комиссии были составлены исключительно из буржуазных членов, буржуазные партии получили больше голосов, чем в данном районе было лиц, имеющих право голоса. И позже, во время революции, были найдены в некоторых местах у председателей избирательных комиссий целые массы припрятанных поданных за социал-демократов бюллетеней, которые были безошибочно составлены. Посредством об’единения на выборах буржуазные партии также выиграли несколько депутатских мест. Но, кроме того, на наш взгляд следует считать также достоверным то, что начавшаяся уже проявляться в пролетарских массах усталость по отношению к парламентаризму влияла, со своей стопины на результат выборов. Бессилие сейма, ненадежность, запаздывание и превращение впустую результатов нашей парламентской работы, а также парализование деятельности социал-демократов под влиянием коалиционного правительства, - всё это, без сомнения, влияло на то, что интерес к выборам среди пролетариата далеко не был так велик, как можно было ожидать, смотря по господствующему высокому политическому напряжению. Наш прекрасный мираж парламентарного демократизма получил, значит, второй удар, уже не только от внешнего фактора, но отчасти и от своего внутреннего бессилия и своей повреждённости.