Перед этими признаками мы, социал-демократы, «сторонники классовой борьбы”, колебались со стороны на сторону, наклонялись сначала сильно в сторону революции… пока не отступили. Настоящие правые социалисты, которые в нашей партии составляли около половины, разделились надвое: часть явно сопротивлялась революции, другая часть требовала её. В социал-демократической фракции сейма явное большинство было так враждебно настроено к революционному стремлению, что можно сказать, его настроение было скорее на стороне буржуазии, чем на стороне рабочего класса. Социалистическое руководство наших профессиональных организаций хотело вступить на путь некоторой революционной стачечной борьбы, практической единственной целью которой они считали получение большинства мест в правительстве, в сенате. Наш партийный центральный комитет образовал вместе с ними “революционный центральный комитет”, который, особенно после того, как к нему присоединились находившиеся с самого начала в оппозиции к революции члены социал-демократической фракции сейма, годился для революционной болтовни, но не для действительной революционной деятельности. Этот наш комитет решил вначале поддержать объявление всеобщей забастовки. И на с’езде профессиональных организаций, собравшемся как раз в это время, было решено об’явить всеобщую забастовку во всей стране. Означало ли это выступление на путь революции, или лишь демонстрацию для оказания поддержки выставленным во время всеобщей забастовки требованиям, - об этом каждый мог думать, как угодно ибо это не было решено, так как на этот счёт держались разных мнений.
Всеобщая забастовка охватила страну. Наш „революционный центральный комитет” обсуждал вопрос, итти ли вперед, или нет?. Мы, которых напрасно называли марксистами, не хотели итти вперёд. Без нас же тогдашние “революционеры” из центральной профессиональной организации не хотели итти.
Что мы, центровики-социал-демократы, не пошли на путь революции, -вэтом были вполне последовательны, действуя сообразно своей позиции, вкоренившейся в нас в течение многолетней деятельности. Мы ведь были социал-демократами, а не марксистами. Наша социал-демократическая позиция состояла, во-первых, в мерной и постепенной, а не революционной классовой борьбе, но в то же время, во-вторых, она являлась позицией самостоятельной классовой борьбы, а не стремлением к союзу с буржуазией. Эти обе стороны вместе определяли нашу тактику.
Во-вторых, нам недоставало веры в революцию: мы не надеялась на неё и не стремились к ней. Это вообще свойственно социал-демократии.