[83], чтобы выразить арабизм в современной форме.
Все это внезапно проливает свет на те исторические факты, которые иначе кажутся явившимися ни с того ни с сего, — когда таким образом прослеживаешь перенесение из более раннего времени в более позднее того, что является совершенно иной формой истории.
Пусть это покажется поначалу парадоксальным, но впечатление парадоксальности рассеивается по мере углубления в конкретные факты. Попробуйте почитать Дарвина, вглядываясь в написанное взором, обостренным вышеприведенными соображениями. Тогда вы воскликнете: гром и молния! Дарвин описывает как раз те самые вещи, которые мог видеть Тарик на своем пути в Европу. — Как раз по таким мелочам вы можете проследить, как одна человеческая жизнь переходит в другую.
Теперь обратите свой взор на то, что чрезвычайно культивировалось в Передней Азии еще с древнейших времен: на астрономию в ее астрологической форме. Только при этом не надо отождествлять астрологическое знание тех времен с дилетантизмом, который имел хождение под именем астрологии впоследствии и который ныне также считается астрологией. Нет, вам нужно подумать не об этом, а о тех глубоких прозрениях в духовное строение вселенной, которые совершались тогда в странах Передней Азии и которые получили особенно яркое выражение при арабах, когда те стали магометанами. При арабской династии халифов, основанной Магометом, как раз астрономия, астрология в ее древней форме сделались предметом особенного внимания.
Когда резиденция халифов была перенесена из Дамаска в Багдад, там в IX веке правил Мамун[84]: мы видим во время правления Мамуна (все это были приемники пророка), что особенное развитие получила астрология, причем в том виде, в каком она впоследствии дилетантским образом во всевозможных трактатах перекочевала в Европу. Эти вещи были открыты позднее. Они были перенесены сюда во времена крестовых походов, но были страшно искажены. Но в сущности это было нечто замечательное. И когда мы исследуем те личности, которые не оставили своих имен в истории, но которые жили при багдадском дворе Мамуна (813 – 833), занимаясь там астролого–астрономической наукой, то мы находим среди них одну блистательно одаренную личность, пользовавшуюся особым доверием Мамуна. Имя ее не значится в истории, но это и не существенно. Эта личность очень высоко ценилась при дворе Мамуна, и к ней всегда обращались в тех случаях, когда надо было что–либо прочитать по звездам. И различные меры во внешней социальной жизни принимались там в соответствии с тем, что предсказывали по звездам такие знаменитости, какою был этот ученый.