Вы уже могли видеть, что наблюдения связи между одной земной жизнью и другой земной жизнью должны основываться всегда на вполне определенных симптомах, определенных конкретных фактах, из которых надо исходить и которые затем могут привести к лицезрению конкретных связей. И я показал вам на тех примерах, которые решился привести, где в особенности следует искать эти конкретные точки опоры.
Так вот сегодня я хочу рассказать вам в порядке подготовки к завтрашней лекции о некоторых событиях, интерпретацией которых мы займемся завтра.
Тут мне надо прежде всего указать на тот особенный интерес, который может вызывать у нас та, или другая личность. Я буду ссылаться на исторические личности и на личности из повседневной жизни. Особый интерес, который такие личности могут вызывать у нас, в свою очередь, побуждает нас к исследованию их жизненных связей. И тот, кто умеет правильно вести поиск такого рода, собственно, и может их найти. Из самой формы моих рассказов вы могли сделать вывод, что многое зависит здесь именно от правильного поиска.
Итак, мы хотим продолжить то, на что решились, и не удерживаться от приведения таких, пусть и рискованных, наблюдений над кармическими закономерностями. И вот несомненно, что интересной личностью в Европе XIX столетия является Гарибальди[90], который занимает столь замечательное место в историческом контексте XIX века.
Как уже сказано, мы сегодня предварительно познакомимся с ним, а в особенности я хочу показать вам те вещи, которые могут привести духовнонаучного исследователя к связям, являющимся предметом нашего завтрашнего рассмотрения.
Гарибальди — это личность, чье участие в жизни всего XIX столетия представляется чрезвычайно значительным. Гарибальди, родившийся в 1807 году, продолжал играть выдающуюся роль во второй половине XIX столетия.
Это уже характеризует его как интересную личность, особенно если учесть, какое тогда — в конце XIX века — было время.
Обратимся же к духовно существенным чертам жизни Гарибальди. Он был сыном бедного человека из Ниццы, служившего матросом. Ребенком Гарибальди питал мало склонности к тому, что дает человеку общепринятое воспитание; он вовсе не был хорошим учеником, но питал живой интерес к самым разным человеческим делам. То, что тогда преподавалось в школе, побуждало мальчика отлынивать от занятий в классе и болтаться где–нибудь вне школы. Но если ему попадалась какая–нибудь книга, привлекавшая его интерес, то он мог подолгу не отрываться от нее, несмотря на то что он несравненно больше любил бродить по лесам и морскому побережью, чем слушать то, как школьный учитель старается на свой лад показать детям окружающий мир. Тогда он мог подолгу лежать спиной на земле, животом к солнцу, забыв о еде и полностью углубившись в свою книгу.