[113], я обратил внимание на то, что эта "Химическая свадьба" была написана, вернее, записана юношей 17 – 18 лет. Этот юноша не понимал ничего из того, что он писал. Существует и внешнее доказательство этого. Он не написал последней страницы этой "Химической свадьбы", и сочинение до сих пор остается без своей последней страницы. Итак, эта рукопись написана им, но он в ней ничего не понял. Юноша затем вырос и стал бравым швабским пастором в Вюртемберге, написавшим ряд сочинений, которые стоят даже
ниже среднего уровня тогдашних книг назидательного и богословского характера. Эти его сочинения не имеют совершенно ничего общего с содержанием "Химической свадьбы". Вся жизнь этого швабского пастора является доказательством того, что его собственная душа непричастна к сделанной им записи "Химической свадьбы". Она есть целиком и полностью инспирированное сочинение.
Таким образом, когда некий дух возвещает через того или иного человека, то это не всегда исходит из личности самого человека. Только есть некоторая разница между бравым швабским пастором Валентином Андреэ[114], писавшим филистерские богословские сочинения, и Лессингом. Если бы Лессинг был Валентином Андреэ, только в XVIII веке, то он, возможно, уже в свои юные годы написал бы прекрасный трактат о воспитании человеческого рода — с идеей повторных земных жизней человека. Но он ведь не был Валентином Андреэ, он был Лессингом, тем Лессингом, который не имел никаких видений и даже, как говорят, не видел снов. Лессинг прогнал от себя своего инспиратора, разумеется, бессознательно. Если бы в юные годы Лессинга инспиратор захотел действовать через него, то Лессинг сказал бы ему: поди прочь, у меня нет с тобой ничего общего. — Лессинг избрал себе обыкновенный для XVIII века путь человеческого воспитания. И вследствие этого он только в конце своей жизни созрел настолько, что смог понимать то, что всегда жило в нем во время этой его земной жизни. С ним произошло так, как было бы с Валентином Андреэ, если бы тот прогнал прочь своего инспиратора и затем не писал бы никаких тривиальных богословных и назидательных сочинений, но подождал бы наступления старости, а потом сознательно написал бы "Химическую свадьбу Христиана Розенкрейца".
Так подобно звеньям одной цепи связаны между собой отдельные земные жизни человека. Надо прийти к полному осознанию того, что это так. Отдельная человеческая жизнь, рассматриваемая сама по себе — будь это даже жизнь Гёте, Лессинга, Спенсера, Шекспира или Дарвина, — подобна цветку, который срезан человеком со своего стебля и не может существовать сам по себе. Так и отдельная земная жизнь человека не может быть объяснена из нее самой; объяснить ее можно, только исходя из реальности повторных земных жизней.