Так вот, мои дорогие друзья, все вещи имеют свою духовную сторону. То, чем обладает человек в своем теле в течение первых семи лет жизни, — это просто некая модель, на которую он ориентируется. В одном случае духовные силы человека в известной степени поглощаются тем, что навязывается моделью, тогда он остается в полной зависимости от модели; в другом случае он в течение первых семи лет жизни вырабатывает сквозь модель то, что стремится изменить эту модель. Такая работа, такая переработка модели находит свое внешнее выражение. Ибо дело обстоит не так, что здесь — переработанная, а здесь — первоначальная модель, но первоначальная модель отслаивается, отпадает, подобно шелухе, выпадает, как это происходит с первыми зубами; в общем, вся она отделяется (см. рисунок, светлый цвет). Дело действительно обстоит так, что, с одной стороны, формы и силы давят на модель; с другой стороны, человек хочет запечатлеть то, что он принес с собой на Землю. В течение первых семи лет жизни происходит борьба. С духовной точки зрения эта борьба означает то, что находит свое внешне–симптоматическое выражение в детских болезнях. Детские болезни суть выражение этой внутренней борьбы.
Разумеется, подобные заболевания бывают у человека также и позднее. Это имеет место тогда, когда, например, кто–либо в первые семь лет своей жизни не слишком много сделал для того, чтобы преодолеть модель. Затем, в старшем возрасте, у него может всплыть стремление все–таки обрести то, что до сих пор оставалось у него кармически неосуществленным. Он может, например, на 28‑м или на 29‑м году своей жизни внезапно восстать внутренне против модели; тогда он впервые резко сталкивается с ней и вследствие этого заболевает детской болезнью.
Можно заметить, если обратить на это достаточное внимание, как у некоторых детей сильно выступает то, что они существенно меняются после седьмого–восьмого года своей жизни: изменяются черты лица, изменяются жесты. Люди не понимают, отчего это происходит. Ведь ныне распространенное в цивилизованном мире мнение так цепляется за понятие наследственности, что это перешло даже в обороты речи. Когда на восьмом или девятом году жизни ребенка у него внезапно выступает нечто новое и притом такое, что органически коренится в его существе, то отец говорит: "Ну это у него не от меня!" А мать говорит: "И тем более не от меня!" Это основано на той всеобщей, укоренившейся в родительском сознании вере, что ребенок должен иметь все от родителей.
Однако с другой стороны, можно видеть и то, как дети при некоторых обстоятельствах становятся в этот второй период своей жизни даже больше похожими на родителей, чем прежде. Да, так бывает, но тут вам надлежит со всей серьезностью взглянуть на то, как человек нисходит в физический мир.