— Я поплыву, — сказал Лапидус.
— Плыви, — сказал ему Манго — Манго, — только спроси хоть, где тебе меня найти.
— А зачем? — удивился Лапидус.
— Надо будет, — уверенно сказал Манго — Манго, — не знаю, зачем, но надо…
— Так где мне тебя найти?
— На реке, когда плывешь вниз из города, то по правому берегу, возле леска…
— Ты мне не понадобишься, — сказал Лапидус, и оттолкнулся ногами от пола.
— Плыви, плыви, — прокричал ему вслед Манго — Манго, — только не забудь! — И он пропел в спину уплывающему Лапидусу: «Что с того, что мы с тобою меченые надписью зеленой краской «индилето»?»
Лапидус быстро выскочил из перехода и вновь начал отсчитывать ступеньки.
Тринадцать, двенадцать, одиннадцать…
Десять, девять, восемь…
Семь…
На шестой он посмотрел на небо, желая только одного: увидеть его утреннюю невообразимую июньскую голубизну. Вместо голубизны над переходом висела мрачная и черная туча, которая с мгновенья на мгновенье должна была пролиться на землю невозможным еще полчаса назад ливнем. Часы на мэрии пробили девять часов пятнадцать минут. Короткий и мелодичный отсчет каждые четверть часа.
На шестнадцатой минуте десятого из тучи хлынул дождь. Еще через несколько секунд промокший до нитки Лапидус стоял у кромки тротуара и с удивлением смотрел на притормаживающую возле него машину.
Лапидус не любил машины, каждая из них была потенциально опасна, ибо никогда нельзя было знать одного: что придет ее водителю в голову. Иногда ночами Лапидусу снился сладостный мир, в котором люди передвигались только пешком, иногда — на лошадях, но главным образом — пешком.
Но то были сны.
Сейчас же была явь. Дождь лил на самом деле, Лапидус уже был не просто промокшим до нитки, он дышал водой, он барахтался в воде, он пытался вынырнуть на поверхность, но вместо поверхности была все та же вода.
Лапидус тонул.
И притормозившая машина оказалась спасательным кругом, надувным жилетом, брошенной во время веревкой.
Дверка открылась, сквозь гул дождя до Лапидуса донеслись звуки музыки: «Приходи ко мне скорей, обними меня покрепче, убежим мы от друзей…»
Последнюю фразу перекрыл раскат июньского грома. Лапидус решился и нырнул внутрь автомобиля. Мотор сразу же взревел, и машина понеслась дальше так стремительно, что Лапидус захлопнул дверку уже на ходу. И только после этого мокрый и взъерошенный Лапидус посмотрел на водителя.
За рулем сидела женщина.
Брюнетка.
В темных очках.
С ярко накрашенными губами.
На улице лил дождь, а она была в больших темных очках — это поразило Лапидуса больше всего.
«В Бурге девять часов двадцать минут, — раздался из приемника сладкий мужской голос, — на улице льет как из ведра, мне жаль вас, жаль вас, одинокие, мокнущие прохожие, ведь мне так уютно сейчас в этой теплой и маленькой студии, я хочу…»