— Так мой дар тоже относится к стихии ветра?
— Да. Я привел тебя сюда, чтобы ты смогла его ощутить, но ничего не получается, потому что ты не хочешь расслабиться. Требуется только сидеть молча, считать вздохи и слушать ветер.
— Простите... Видно, мой дар слишком слабый и я не могу ничего услышать.
— Да причем тут это? Ветер может слышать даже самый обычный человек.
Герда понурилась. Обидно, что все началось с провала. Эта учеба будет совсем не такой веселой, как она представляла.
— Ладно, если ты устала, давай прервемся и поедим, — предложил Николя.
Герда достала из сумки врученный Эглаборгом сверток с кусочками вяленого мяса и хлеба, взяла себе совсем чуть-чуть, а остальное отдала Охотнику.
— Тебе следует больше есть, чтобы восстановить силы после истощения, — недовольно заметил он.
— Я не привыкла, — тихо ответила Герда.
— Пора бросать старые привычки.
Она потупилась. А толку, если это все равно временно, и что будет дальше, она не знает?
— Почему ты такая скованная? — нахмурился Николя, так и не дождавшись ответа. — Раньше ты такой не была.
— Откуда вы знаете, какой я была раньше? Вы ведь гостили у нас совсем недолго и не успели понять, какая я на самом деле, а я не успела узнать вас.
Герда грустно замолчала и приложила к губам флягу с теплым еще компотом.
— Давай это исправим. Ты честно и не стесняясь ответишь на мои вопросы, а я на твои. Идет?
Герда пожала плечами. За себя она была уверена, а вот сдержит ли свое слово Охотник?
— Почему ты такая грустная? — задал Николя первый вопрос.
— Скучаю по дому, по отцу. Даже сороковник по нему справить не успела, а теперь вряд ли на могилу когда-нибудь приду, — Герда отвернулась, чтобы смахнуть некстати выступившие слезы.
— Я тоже скучаю, — вдруг разоткровенничался Охотник. — Мой дом на другой стороне пролива. В ясную погоду отсюда даже берег виден, но дорога туда для меня навсегда закрыта. А я ведь с ним, со своим отцом, даже не попрощался перед отъездом. Все надеялся вернуться домой прославленным воином, но возвращаться было уже некуда.
Взгляд Николя сделался мутным и далеким, будто его слова вызывали к жизни болезненные воспоминания. Герда протянула руку и накрыла его ладонь своей. Дальше ничего говорить не стоило — она не хотела видеть выражение горечи на его лице.
— Твой вопрос, — быстро взяв себя в руки, сказал Николя.
Герда задумалась. Стоило Охотнику согласиться искренне ответить на любой даже самый каверзный вопрос, как они все из головы вылетели. Что же такое важное она хотела спросить?
— Почему вы выбрали в ученики именно меня? — с трудом собравшись с мыслями, заговорила Герда. Николя моргнул.