– Неужели князь намеревается штурмовать Константинополь? – взволнованно спросила графиня Витт. – О как бы этого хотели несчастные греки, страдающие под гнетом Оттоманской Порты!
– Что вам до греков, пани? – удивился офицерик. – Вы же полячка…
– Я родилась на острове Хиос, – гордость, прозвучавшая в голосе польской графини, несказанно удивила поручика. – Вы говорите с гречанкой…
– Тогда князь Потемкин и вправду будет вам рад, – решил за своего командующего молодой офицер. – Григорий Александрович питает слабость к грекам и даже превосходно говорит по-гречески… Забавно так со стороны послушать: «Калимера – калиспера – теканис кала…» Особенно последнее, про «Текани-с-кола» потешно! Я лично так рассуждаю, сударыня: если уж кому кол в задницу, пардон, забили, то тут уж не теканешь! Точнехонько из загривка острие и выйдет! Мне-то вы можете иметь полное доверие в этом деликатном вопросе, вельможная пани гречанка: мы тут недавно, как харцизов словили, забавлялись… А так-то на колу подолгу живут – иные по дню, а иные – и по два!
* * *
Кортеж четы Витт подъехал к деревянным рогаткам, преградавшим дорогу. Усатые гренадеры объявили, что ехать надо стороной, поскольку за оцеплением ведутся военные маневры.
– И что же случилось с этим москалем, которому удалось бежать из Стамбула? – поинтересовался Юзеф Витт, заметно оживившейся после рассказа о столь любимом вельможной шляхтой в стародавние времена смертном наказании. – Тоже на кол набили? Вот это я называю серьезным подходом к делу устрашения государственных преступников!
– С Васькой Баранщиковым? За что его-то на кол? Его в ставку Потемкина отослали, вон она на пригорке. Сидит себе под арестом… – охотно пояснил подпоручик. И, улыбаясь добавил: – Как бы вам, сударыня, под арестом не оказаться, если вздумаете плести князю небылицы!
София не стала больше слушать юного болтуна и, пришпорив свою лошадь, поскакала в ту сторону, где располагалась ставка Потемкина.
– Стой, барыня, – кричали ей вслед солдаты из оцепления, – нельзя туда, там пушкари стреляют.
– Вот бисова девка! – рассмеялись конвойные драгуны. – То-то пану счастье привалило, не жинка, а огонь!
Витт понял общий смысл сказанного по интонации говоривших и недовольно поморщился: сколько еще насмешек ему придется выслушать из-за этой греческой ветренницы, опозорившей знатный польский род! Вслед за женой благоразумный граф не поскакал, как военный человек справедливо рассудив, что там можно и на случайное ядро нарваться, да и часовые имеют все основания выстрелить по несущемуся неизвестно куда через их цепь всадника. Пан Витт предоставил супруге самой испробовать судьбу. Что же до него, то перспектива остаться вдовцом с некоторых пор его отнюдь не смущала.