* * *
В это время на пригорке князь Потемкин в подзорную трубу наблюдал за стрельбами. Прозвучала команда «пли!». Князь посмотрел на мишени – они были невредимыми. «Циклоп» напряг свой единственный глаз, но, увы, мишени оставались целехонькими. Пушки почему-то молчали, что привело князя в крайнее негодование.
– В чем дело? – закричал он.
– Всадник на поле, – испуганно объяснил адъютант и указал вниз на равнину, – сюда скачет во весь опор. Пушкари боятся его зашибить.
Потемкин опять поднял подзорную трубу и не поверил своему единственному глазу. К его ставке быстро приближалась неизвестная всадница…
Когда всадница оказалась вне досягаемости пушечных выстрелов, артиллерийский офицер все же дал команду стрелять. София чуть не упала с лошади. В клубах порохового дыма на нее удивленно смотрел рослый военный, непослушные, растрепанные волосы которого небрежно падали на плечи. В одно мгновение она узнала этого человека, которого уже видела однажды – в огне алтаря эллинского города Борисфен.
– Бог мой, матерь Эллада, это он! – по-гречески прошептала София.
Перед ней стоял фаворит российской императрицы Екатерины, князь Потемкин.
– Кто эта безрассудно смелая дама? И что она делает здесь? – спросил Григорий Александрович у своего адъютанта.
– Не могу знать… – только и смог произнести растерявшийся адъютант.
– Ради Эллады выслушайте меня, князь! – по-гречески обратилась София к Потемкину, и Григорий Александрович почувствовал, как нестерпимо щемит в груди так долго молчавшее сердце. Эта женщина, обратившаяся к нему на языке Гомера, была прекраснее, чем все эллинские богини, о которых он когда-то читал. Но ее нестерпимая, слепившая единственный глаз Циклопа красота, была лишь оправой сбывшегося предсказания. Странный человек, называвший себя Ракоци, Монфера и Сен-Жерменом, сказал Потемкину некогда, что первую Софию он узнает по темляку, а на вторую укажет сама Эллада…
– Как зовут вас? – тихо спросил он по-гречески.
– София, – ответила гречанка. – София Маврокордато Скарлатос Панталес де Челиче. Последняя из Палеологов…